Несколько мгновений, длинною в целую вечность, она слушала лишь свое собственное рваное дыхание и далекий стрекот сверчков. После ее слов, его спина стала ощутимо горячее, но в холоде ночи это не вызывало дискомфорта, поэтому она продолжала настойчиво сжимать его напряженное тело. Его грудь тяжело вздымалась и отпускалась, а ей захотелось заплакать. Но она не могла позволить себе эту слабость.

– Лив… - наконец, отозвался он, мягко накрывая ее дрожащие руки на своей груди и заставляя пальцы разжаться. – Не надо. Не делай этого.

– Уже сделала, - ее руки безвольно повисли вдоль тела, и она сделала шаг назад. Медленно и неуверенно, он повернулся к ней всем телом. Но так и не посмотрел ей в глаза, повернув лицо в сторону. Ту половину, что была повернута к ней, освещал теплый желтоватый свет. Вторая половина лица утонула в ночи.

– Это все так неправильно, - задумчиво протянул он, вцепившись пальцами в торчащие пряди волос и с силой сжав их. – Но и у меня есть к тебе чувства.

– Правда? – Что-то в его тоне и в дрогнувших губах заставило ее подозрительно нахмурится. Шумно выдохнув, он, наконец, повернулся и посмотрел ей прямо в глаза. В них было столько боли и… надежды?

– Да. Я чувствую, что ты напрочь уничтожаешь мои нервные клетки, - Лив удивленно моргнула, но не из-за того, что он сказал. А из-за того, как.

Он сказал это так, как если бы признался ей в любви.

Лив облегченно выдохнула, но он продолжал хмуриться, упрямо покачав головой из стороны в сторону.

– Это же какой-то бред. И что мне с тобой делать? – Сдавленно выдавил он из себя, и это был первый момент, когда он показал ей свою слабость и растерянность. Непоколебимый и несокрушимый Пламень стоял сейчас перед ней, сбросив непробиваемую броню и расставив руки в стороны, обнажив перед ней все, что у него было.

– Откуда мне знать, - печально усмехнулась девушка. – У меня нет хитрого плана, я просто хочу быть с тобой. Быть твоей опорой. И чтобы ты отвечал мне тем же. Если захочешь…

Как завороженный он неотрывно смотрел на нее грустными глазами и качал головой из стороны в сторону.

– Это я во всем виноват.

– Да какая разница, кто в этом виноват! – Вспылила девушка и сделала широкий шаг вперед, сокращая расстояние между ними. – Не думай, что я строю призрачные надежды. Я все понимаю, и мне было не просто принять такое решение… Но вот я здесь, стою перед тобой и впервые в своей жизни признаюсь кому-то в чувствах.

Она хотела сказать что-то еще, но захлебнулась в собственных словах, проглотив все буквы. Стержень, который всю сознательную жизнь позволял ей сдерживать эмоции перед окружающими, звонко надломился, и она больно закусила губу, полностью сдаваясь под его взволнованным взглядом.

Ей так хотелось смахнуть длинную челку с его глаз, провести по широкой линии скул, дотронуться до искусанных в кровь губ.

Задохнувшись от душивших ее чувств, она отчаянно протянула руку, намереваясь дотронуться до него хотя бы кончиками пальцев. Но он резко перехватил ее руку за запястье.

И сжал ее пальцы между своих ладоней. Нежно. Бережно. Согревая.

– Ты. Самая. Большая. Заноза. В моей. Заднице.

О том, что на город уже давно опустилась ночь, ее уведомляла лишь стрелка часов. В комнате без окон невозможно было понять, который сейчас час. Утро, день, ночь. Да какая разница? Отчаявшись уснуть, Лив просто лежала на спине и рассматривала темноту потолка.

Ее одолевали противоречивые мысли. Всего несколько часов назад она призналась в своей симпатии, рискуя остаться полной дурой. Она ожидала чего угодно, но рассчитывала, что ситуация прояснится при любом раскладе. Какого же было ее удивление, что даже после того разговора, вопрос так и остался висеть в воздухе.

Ведь он не дал ей абсолютно никаких ответов.

Чертов Август! Лив повернулась на спину, ощущая, как колючее одеяло, которое она взяла в плен, неприятно скользнуло по нежной коже. Спрятав лицо в подушку, она тяжело вздохнула и всхлипнула, хотя последние пару часов ей удавалось сдерживать этот порыв.

Она знала, что он не равнодушен к ней, она не дура и не слепая. Но, тем не менее, ей очень хотелось бы услышать это от него самого.

Или «да» или «нет». Большего она и не просила. А он дал ей лишь треклятое «это сложно».

Она понимала и то, почему он ведет себя так, почему пытается закрыться от нее. По крайней мере, ей так казалось. Она уже прокручивала все факты у себя в голове, но глупый мозг зачем-то начал делать это снова. Снова терзая ее безысходностью ситуации.

Она задыхалась от этих мыслей, они душили ее. И вовсе не фигурально, а вполне физически.