Вот умеет этот Алекс подложить свинью. Вот ни раньше, ни позже. Как раз за несколько часов до отлёта. И ладно бы что-то конструктивное сказал. Не-е-ет. Одни мысли, которых у меня и самого с избытком.

Я плюнул на все.

Лучше сделать и жалеть, чем вообще нихера не сделать.

Такси приехало в течение нескольких минут, и я отправился в аэропорт. Впервые в жизни весь перелёт я психовал и зачем-то перевернул все брошюры в кармашках сидений впереди, словно так хотел почувствовать, как Ева сейчас же подорвётся их поправлять. Но через сиденье от меня сидел угрюмый мужик, который воспринял мои шаманства с долей скепсиса.

В аэропорту меня накрыло.

Ну вот прилетел я. И что я скажу Еве? А может, нахрен что-то говорить, схватить в охапку и утащить? Или что-то сказать надо?

Блин, как же сложно. Вот раньше было просто. Девкам было плевать, что я говорю, лишь бы карточка всегда была в доступе. Да даже Лене было плевать. Холодный расчёт и не более.

Я остановился перед выходом из аэропорта. Надо просто решить, до конца или только попробовать.

Терпение никогда не было моей положительной чертой. Я психанул и прыгнул в такси, которое привезло меня в гостиницу недалеко от того места, где снимала квартиру Ева.

Я подвис немного в номере, все ещё не зная, что делать дальше.

Нервы ни к черту. Нормально же все было. А теперь вот катаюсь по городам в поисках одной рыжей лисы.

Своей лисы.

Часы отсчитывали бег времени. Я приехал к Еве на работу и долго сидел в такси перед входом. Она вышла одной из последних. Потускневшая. Не та яркая женщина с парковки, а словно калька с неё. Я прикусил костяшки пальцев и наблюдал, как Ева сначала медленно шла по тротуару, а потом внезапно скрылась за поворотом.

Не хватило смелости выйти.

Все то же такси стояло под окнами дома Евы. А я сидел.

Как же сложно. Алекс сделал что-то такое с моими мозгами, что я и сам не был уверен, что не совершаю глупость.

Три долгих дня в ожидании решения от самого себя. Разная одежда. Серый костюм под тонким пальто цвета увядшей зелени, которое в прежнем состоянии невероятно шло Еве, а сейчас лишь делало ее еще бесцветнее. Чёрные брюки со стрелками. Все то же пальто. Короткая юбка-карандаш, бежевое пальто, беретка в тон.

Я шёл вслед за Евой по узкой улице, держась на расстоянии нескольких шагов. Шёл и почти дотронулся до ее плеча, но звонок мобильника смутил. Ева вытащила телефон и замедлила шаг.

— Да, Ляль, все хорошо, — пробормотала она, глядя на пешеходный переход. — Только с работы. Нет, не хочу. Я не прилечу…

Я боялся спугнуть.

Или то, что она обернётся и встретится со мной глазами.

— Ляль, мы с тобой это обсуждали… — ботильоны на низком каблучке шагнули на дорогу. — Я не вернусь ни домой, ни к нему. Если Кирилл ко мне приблизится, я в Неву брошусь, пойми…

Я понял.

И остановился.

Просто наблюдал, как среди прохожих терялась Ева, исчезали волосы цвета огня и аромат цветов.

Так она не бросится в Неву.

И это правильно.

Хоть раз в жизни я хотел сделать что-то правильно…

Сентябрь сменился холодным и сырым октябрем. Я не помнил, чем занимался последний месяц. В голове вечно царило хмельное послевкусие алкоголя. А потом я подписал приказ о назначении Олега на должность генерального. Понимал, что своим руководством только бед наворочу.

Конец октября я встретил холостым.

Лена снова укатила в Испанию, сначала обложив меня проклятиями. Пустое. Я и так был проклят.

Дни складывались в недели, которые я больше проводил в каких-то мелких делах. Зачем-то прекратил сотрудничество с турками. А потом улетел обратно в Петербург, чтобы ощущать где-то близость Евы, но не иметь возможности подойти, потому что — да, без меня ей лучше.

К декабрю я наконец-то смог вернуться на работу, и Олег был этому так сильно рад, что свалил в отпуск. А я разгребал завалы. За делом забываться стало проще, просто постоянно что-то менялось. Я отслеживал уже заключённые сделки, готовился к новым.

Все шло сносно.

До звонка Алекса и нескольких слов:

— Проспект Октября, сто двенадцать.

Глава 56

В аэропорту меня встретил папа.

Я не просила, просто очень скучала. И он тоже.

— Чемпион мой, — отец приподнял меня и закружил. Я обычно не стеснялась такого, но сейчас это было крайне неудобно. Я поцеловала отца в щеку, прижалась, и тут папа уточнил слишком настороженно: — Ев, мне надо что-то узнать?

Я поняла, что меня рассекретили буквально с первых объятий. Улыбнулась, скрывая в глазах искры смеха. А потом расстегнула шерстяное пальто.