– Сказала мне дома вещи собрать, представляешь? Вот думаю, не отправит ли за ними обратно, - усмехается. В первые дни он был черный, осунувшийся. По мере того, как дочка на поправку шла, сам сил набирался. Сейчас выглядит полным сил. Способность восстанавливаться ускоренно, малышка явно у отца переняла. – Здравствуй, Руслан, - протягивает мне правую руку, предварительно пакеты левой перехватив.

– День добрый. Помогу Вам с ней договориться. Если нет, сам к нам за вещами съезжу, - шутим, конечно. Просто оба знаем, ей до балды это всё. Выглядит она всегда элегантно, но стоимость шмоток ценности не составляет. По палате и вовсе ходит в моих футболках и обычных хлопковых брюках. – А куда выход намечается?

– И тебе не сказала? – выглядит слегка удивленным. – Умаялась бедняжка в больничных стенах. Энергии накопилось, - когда он о дочери говорит, черты лица неизменно смягчаются. – У нас есть время кофе выпить? Пусть Дмитрия ещё немного помучает.

Частная клиника соответствует заявленному уровню. Местный буфет можно с неплохим кафе спутать. Вид из панорамных окон приятный: ухоженный газон и кустарники, чистые выметенные дорожки прогулочные. Несколько раз доводилось проходить курсы реабилитации заграницей, могу сказать – здесь не хуже. Лететь в Европу Саяра отказалась категорически. Если не считать её убеждений, то причина в состоянии отца кроется.

– Дочка за тебя переживает, Руслан, - резко голову поднимаю. Тоже самое могу и я ему сказать. Сколько же у неё поводов для беспокойства? Брови вопросительно приподнимаю. – Считаешь, что подвел её, раз всё это случилось? А что тогда мне про себя думать? Я предполагал, что так просто Данияр её не отпустит. И тем не менее результат нам обоим известен, - разводит ладони несильно, следом снова пальцы сплетает. – Нужно перевернуть страницу и дальше жить. Радоваться, к счастью стремиться.

– Я этого утырка даже по возвращению увидеть не смог, - впервые озвучиваю то, что мне спать не дает спокойно.

– Думаешь, это главное? – по-отечески, с добротой в глазах улыбается. – Самое важное – её спасенная жизнь. Поверь мне, знаю, о чем говорю. Я свою любовь когда – то не уберег. После, виновные были наказаны, но успокоение это не принесло. Ты сделал необходимое, первоочередное – нашу девочку домой вернул. Её жизнь, самое ценное что у меня есть. Раньше, по глупости, пренебрегал временем, проведенным с дочкой. С возрастом понимание приходит: деньги, успех ни есть счастье. Семью береги. Остальное вторично. Яра мой единственный ребенок, всё что у меня есть, всё чего я добился – ради неё, для неё. Ничего плохого нет в том, что мы с твоим отцом будем вам помогать. Так и должно быть, родители помогают детям по мере возможности, и наоборот. Я знаю прекрасно, из какого ада ты её вынес, буду благодарен тебе за это до конца. Всем вам. Запачкаться по жизни ты ещё успеешь.

Признательность его границ не знает, это факт. Глеб позвонил среди ночи, день на третий после того, как Яру в клинику перевезли, и поинтересовался, надо ли будет ключи от новых квартир отдавать. Парни решили, что тестю нужен пиар для предвыборной компании. Журналистов ждали, короче.

– Это точно? Спасали мы уже финансистов крутых. Холодильник и три новых снаряда у нас на базе появились. А, ну и кредитные карты, сказали, что могут открыть, с низким процентом, - ржал в трубку. – Ты вообще как с ними живешь? Одна домой тащит кого ни попадя, второй щедрый подозрительно. Они сектанты?

– Спасибо тебе, - Яра тянется губами ко мне с пассажирского сидения.

Не хотел соглашаться ехать с ней за город, пусть и домой к нам. Присутствует страх, вдруг плохо станет, а мы от клиники далеко. В очередной раз любимая запрещенную «мольбу в глазах» использовала. Пора бы свыкнуться - решаю всё я. И решения мои полностью её желания отражают.

– Ты ещё попыхти, - смеётся. – Делаешь вид, словно сам не рад побыть наедине, - снова в щёку целует.

Так вышло, что после выписки мы поселились в доме Мурата Азатовича. Он полностью перестроил один из входов, убрав лестницу. На всех углах в доме, от подлокотников кресел до стеллажей, имеются противоударные наконечники. Одним словом всё, чтобы Яра была в безопасности. Она злится, но ни разу отцу не сказала об этом. В квартирах как не крути, выход на улицу не так легко бы давался. В загородный дом пока рано, восстановительное лечение ещё не окончено. Видимся мы с Муратом и Надеждой не часто, они путешествуют вместе, но как не крути, ответственность чувствуется.

– Сможешь лапать меня, сколько влезет, - не унимается. Кладет руку мне на бедро и начинает поглаживать.

– Яр, - сжимаю её ладонь своею. – Ты отвлекаешь.

– А ты стал занудным. От меня опылился? Ты же водишь отлично, - пользуется тем, что я не давлю на её руку сильно, выскальзывает и к паху ведет. Твою ж мать.

Всю дорогу, которая кажется долгой, Яра продолжает издеваться и провоцировать. Уровень собственного самоконтроля поражает.

– Хм. Тут всё поменялось, - говорит, когда помогаю ей из машины выбраться. – Ограждение!? Это от шакалов?
– смотрит на меня растерянно.

Хах, даже смешно. Навряд ли они сюда сунутся. За несколько месяцев не только она восстановилась. Киваю ей, мол, сама посмотри. Слегка хмурится, но всё же идёт. Когда из – за деревьев её оборвыш показывается Ярка чуть ли не взвизгивает. Не припомню, что она мне так радовалась.

– Виденье! – смотрит на зверя, не моргая.
– Открой мне, пожалуйста, - спасибо, и обо мне вспоминает. Не сказать, что идея пустить её в вольер к хищнику прельщает… - Руслан, пожалуйста. Он так смотрит!

Стоит ей только шагнуть внутрь, зверюга тут же бросается, старается на руки ей заскочить, лижет - куда попадет. Я стою рядом, в паре шагов, что мало его беспокоит.