— Сашенька… он у нас такой активный, — залепетала женщина. — Всё время ударяется обо что-то…

Я спустила комбинезон ниже, понимая, что интуиция меня не подвела. Ноги Сашеньки точно так же были усеяны гематомами.

— Лид, — едва сдерживая свой гнев, позвала я медсестру, — измерь температуру, я сейчас.

В коридор я выскочила как ошпаренная, с трудом сдержавшись, чтобы не хлопнуть дверью.

Первым делом метнулась к заведующей, но кабинет оказался заперт, а сотовый я, как назло, оставила на столе. С чувством ругнувшись себе под нос, побежала обратно, по пути столкнувшись с дежурной медсестрой.

— Галина Сергеевна, вызовите полицию. Жестокое обращение с ребёнком.

Женщина деловито кивнула головой, разве что честь мне не отдала, и поспешила выполнять моё поручение.

Детские крики я услышала ещё на подходе к своему кабинету. Резко распахнув дверь, увидела растерянную Лиду, злого мужчину и испуганную девушку, что поспешно одевала сына, опять доведя того до слёз.

— Мы уходим, — с ходу объявил мне папаша.

На мгновение я запаниковала, но быстро взяла себя в руки, сочиняя на ходу.

— А как же температура? Она может подняться в любое мгновение.

— Собьём, получилось же в первый раз.

— А если это воспаление лёгких? Отсутствие жара его не спасёт.

— Воспаление лёгких, — охнула мать.

— С чего вы взяли?! — возмутился её муж.

— По хрипам. Вы разве не слышите?! — несла я всякий бред, молясь, чтобы мой голос звучал уверенно. — Влажные и мелкопузырчатые.

Установить такие вещи на слух было невозможно, но разве могли они об этом знать.

Глаза женщины округлились, и она лишь сильнее прижала к себе мальчика.

— И что тогда? — нахмурился папаша. — Если это воспаление лёгких, то что нужно делать?

— Нужна госпитализация, — выпалила я. — Срочная.

— НЕТ! — наливаясь краской, отрезал мужчина, благо что я уже успела придумать, что скажу дальше.

— Нет значит нет. Тогда на первое время мы можем поставить укол, он должен помочь… остановить воспаление.

Лида с ужасом покосилась на меня, видимо решив, что я вконец сбрендила.

— Укол? — уже более спокойно уточнил мужчина. — Что ж, нам это подходит, если он наконец-то успокоится.

Я энергично закивала головой и протянула руки к мальчику, сделав едва заметный шаг в их сторону.

— Давайте, я всё сделаю. А вы пока с Лидией напишите отказ от госпитализации.

Женщина колебалась. Саша плакал. А я стояла, сжимая мокрые ладони. Наконец, мужчина кивнул головой, и девушка отважилась отдать ребёнка мне.

— Лида, — требовательным тоном велела я, — выдай форму для отказа и проследи, чтобы было две подписи — от обоих родителей.

Она промедлила буквально пару секунд, после чего защебетала, увлекая родителей к столу. Я же отступила к кушетке, прижимая Сашу к плечу и слегка его покачивая.

— Чш-ш-ш-ш, — одними губами проговорила я, — сейчас всё будет…

И, дождавшись того момента, когда троица отвернётся от меня, склонясь над столом, я выскочила в коридор вместе с ребёнком.

***

Почему я сразу не диагностировала гемофилию, я не знаю. Увидела синяки, соотнесла агрессивное поведение отца, и как-будто в мозгу что-то щёлкнуло: «Беги. Защищай».

Уже потом, когда отгремела первая буря скандала и я смогла хоть сколько-нибудь мыслить трезво, стали очевидны все допущенные мной ошибки. Наверное, решающую роль сыграл возраст: обычно поставить диагноз гемофилия удаётся до года, как только ребёнок начинает активно двигаться по квартире и собирать все углы. Но тут решающую роль сыграло то, что Саша долго был на грудном вскармливании, получая из материнского молока определенное количество факторов свертывания, что позволяло компенсировать их дефицит. Как только его отлучили от груди, проблемы со свёртываимостью крови стали более очевидными. Но тут в дело вступило общее попустительство родителей, которые предпочитали закрывать глаза на явные признаки того, что с ребёнком что-то не так, списывая всё на его излишнюю активность.

Если бы я была чуть внимательнее и не спешила с выводами, да хотя бы более серьёзно присмотрелась к характеру гематом, то с лёгкостью бы сопоставила одно с другим. Но меня понесло…

В общем, скандал разгорелся порядочный. Это ещё хорошо, что я с орущим ребёнком недалеко убежала, а всего лишь в ординаторскую, дожидаться приезда полиции и социальных служб. Но в итоге объясняться пришлось мне.

— Нина, ты понимаешь, — ругалась на меня моя заведующая, — что протокол существует не просто так! В том числе и для того, чтобы вас… спасителей, обезопасить!

Я понимала, но исправить что-либо уже не могла. Отец Саши вцепился в меня мёртвой хваткой, поклявшись дойти едва ли не до самого министра. Поначалу не поверила, решив, что он преувеличивает, но мужик оказался настойчив, закидав жалобными письмами едва ли не все инстанции.

И тут я совершила очередную ошибку, утаив случившееся от Нечаева. Заминка в пару дней, за которые ситуация успела превратиться в самый настоящий сенсационный скандал.

Поэтому, когда в один прекрасный момент на меня свалилась проверка прокуратуры, я оказалась абсолютно к этому не готова, а все местные паблики уже на следующий день начали пестрить моим фото, причём не самым удачным. Собственно, таким образом мой муж и узнал о моей «оказии».