– Зачем?
– пожал плечами министр.

Кадасима вскинул на него глаза.

– Цифра "один" показывает, что эскадрилья входит сейчас в зону бесцветного, невидимого газа, обладающего неприятным свойством. При засасывании его в цилиндры мотора или в реактивный двигатель исключается возможность вспышки. Мотор задыхается, а боевой самолет мирно спускается на нашу землю, где и вынужден сдаться.

Министр говорил спокойно, словно читал лекцию.

– Это не поможет!
– глухо сказал Кадасима.

– М-да!.. Занимательно, занимательно... Как же достигается это, осмелюсь узнать?

– Очень просто. При вспышке мгновенно происходит реакция с громадным поглощением тепла. Температура сразу падает. В результате этой реакции в цилиндре образуется порошок, который невозможно удалить. В реактивном двигателе засоряются камера сгорания и дюзы. Моторы отказываются работать.

Цифра 1 исчезла. Самолеты продолжали лететь.

– Странно!
– сказал министр.

– Самолеты Вельта потребляют жидкий кислород, они не засасывают воздуха, произнес Кадасима.
– Они неуязвимы.

В правом нижнем углу выскочила цифра 2.

– Значит, к ним применят операцию номер два, - сказал министр.

Комната огласилась страшным грохотом. Кленов вздрогнул. Кадасима поднял глаза.

На экране то там, то здесь возникали взрывы. Объятые пламенем, самолеты падали вниз.

– Что это?
– спросил Кленов.

– Это детонирующая ультразвуковая волна. Луч такой направленной волны настигает корабль. Взрывчатые вещества в бомбах корабля в силу детонации взрываются. Результат вам виден.

– М-да... виден!
– покачал головой Кленов.

– Не все, не все взорвались! У Вельта должны быть атомные бомбы. Они не взорвутся от детонации!

Кленов посмотрел на Кадасиму, потом на экран.

– Конечно, не взорвутся!
– сердито сказал он.

Министр подошел к аппарату, нажал кнопку и спросил:

– Сколько машин прошло две оборонные зоны?

– Девять тысяч самолетов приблизительно, - сказал голос из репродуктора.

– Девять тысяч!
– ужаснулся Кленов.

– Они долетят - погибнет все!
– сказал Кадасима.

– Что вы каркаете?.. М-да!.. Собственно, что вы каркаете?
– рассердился Кленов.

Кадасима устало посмотрел на него.

Самолеты покачивались на экране.

– Преодолена половина пути, - нахмурился министр.

Самолеты проходили зону зенитных батарей. Все небо между машинами наполнилось черными расплывающимися пятнами. Это были взрывы самонаводящихся снарядов. То и дело падали объятые пламенем самолеты, но остальные стаей саранчи летели дальше.

– Достаточно, чтобы долетела только одна сотая часть этих машин, - и все погибло!
– сказал Кадасима.

Самолеты бомбили зенитные батареи, отвлекали на себя их огонь, а в высоте над ними шли жужжащие тучи черных машин.

Вдруг на экране появились движущиеся черные точки.

Ракетные торпеды.

Торпеды взрывались и около самых машин, в вдали от них.

– По-видимому, у врага есть средства и против наших торпед. Он взрывает их на расстоянии.

– Конечно, есть... У него все есть!
– прошептал японец.

Самолеты то и дело падали вниз, но места их тотчас же заполнялись другими.

– М-да! Об этом страшно даже подумать. Если бы мы создали Аренидстрой не в такой отдаленной местности, все погибло бы уже, - сказал Кленов.

– Мы должны были учесть и эту возможность, - сказал министр.

Он был по-прежнему спокоен, но Кленов, привыкший уже к нему, замечал в нем неуловимую перемену.

Василий Климентьевич подошел к аппарату вплотную и тихо разговаривал с невидимым собеседником.

– Всего выведено из строя около шести с половиной тысяч вражеских машин, наконец повернулся он,

– Сколько же осталось?
– заволновался опять профессор.

– Около четырех тысяч.

– Это чудовищная цифра!

– Истребители!
– воскликнул министр радостно. Видимо, он давно уже ждал этого момента.

– Наконец-то, наконец-то!
– закричал Кленов.
– Как они медлили!

Навстречу туче бомбардировщиков двигалась стая вертких машин.

– Есть еще время. Надо было беречь наши машины.