Миновав оранжево-белый, увенчанный большой красной инсталляцией, Савёловский вокзал, троллейбус устремился по Бутырской улице. За окном медленно, но верно сгущались сумерки.

Первое, что мы увидели, выйдя у «Тимирязевской», были три огромные чёрно-оранжевые башни, нависающие над проспектом. Напротив промелькнула электричка.

Где же монорельс?

Словно угадав мои мысли, Мишка дёрнул меня за рукав и повёл через подземный переход.

Выйдя к улице Фонвизина, мы узрели изящную эстакаду, оказавшуюся разворотным кругом.

Мы подошли поближе. На кругу совершенно бесшумно разворачивался футуристического вида бело-синий состав из нескольких коротких вагончиков.

Вестибюль на первый взгляд напоминал вход в метро. Там, на ограниченном пространстве, умещался и кассовый зал, и турникеты, и эскалатор. Второй же взгляд неумолимо давал понять, что это нечто иное. Эскалатор вёз пассажиров не вниз, а вверх.

Мы поднялись на платформу. Убранство станции было оформлено скромно, без излишеств. Она была открыта с обеих сторон и защищена от капризов погоды лишь навесом.

Долго ждать не пришлось. Очередная «гусеница» столь же бесшумно подкралась к платформе.

Мы втиснулись в переднюю кабинку с группой студентов и успели занять сидячие места.

Состав закрыл двери и важно поплыл. Меня обуревали смешанные чувства. Да, прокатиться на виде транспорта, на котором не то что не ездил – вживую не видел, – безусловно, интересно. Вместе с тем полюбоваться из окна почти что нечем, как в метро. Монорельс оказался интересен сугубо сам по себе.

Я ошибся – после первой остановки унылый антураж в виде гаражей и промзон закончился. Миновав пересечение с железной дорогой, поезд очутился на улице Академика Королёва, среди высотных домов и разноцветных огней.

– Знаешь, что здесь находится? – Мишка махнул рукой в сторону обширного здания, в фасаде которого угадывалась разноцветная голограмма, которую можно увидеть на экране телевизора, включив его утром в понедельник – в это время на канале ведутся профилактические работы.

– Ээ… Телецентр!

– Он самый! Посмотри направо!

Моему взору открылась Останкинская телебашня – самое высокое сооружение в Европе на сегодняшний день, и в мире – на момент её открытия сорок лет назад.

Затем в поле моего зрения попал Останкинский пруд, над которым возвышался красивый храм.

Мы вышли на предпоследней остановке и немного задержались на платформе, пытаясь разглядеть в мелькании силуэтов и разноцветных огней что-то интересное.

– Главный вход ВДНХ, – мой друг кивнул на монументальную арку.

– Как это расшифровывается?

– Выставка достижений народного хозяйства. Музей, где советская страна выставляла то, чем хотела похвалиться перед москвичами, гостями города и, само собой, иностранцами. А вон – гостиница «Космос»!

Чуть поодаль, перед проспектом Мира, возвышалась изогнутая полукругом высотка.

– Анекдот хочешь?

– Давай!

Приехал в Москву командировочный. Для него забронировали номер в этой гостинице. В аэропорту он вызвал такси. Машина долго не ехала. Интересно, что этот мужик был однофамильцем первого космонавта. Он снова звонит:

– Это Гагарин, я такси в «Космос» заказывал.

Часы на электронном табло показывали седьмой час вечера.

– Ещё куда-нибудь съездим? – спросил я.

– Э-э… Давай домой, а то уже темнеет. Ты где живёшь-то теперь?

– В Измайлово.

– Тогда садись на одиннадцатый трамвай. Он как раз туда. А я – в Тропарёво, мне на метро. Ты не заблудишься?

– Нет. Вчера выучил местные маршруты. Трамваи до моего дома не идут, ну да ничего – на Третьей Парковой пересяду.

– Окей, до встречи. Всех благ.

Мы попрощались. Мишка пошёл в метро, а я на трамвайную остановку.

Мимо меня прошли гуськом сразу четыре семнадцатых трамвая, битком заполненные народом. «Барабанных палочек» пришлось подождать.

Наконец-то я еду домой. Устроившись на трёхместной скамеечке сзади салона, я резко почувствовал усталость, навалившуюся на меня, как снежный ком, и провалился в забытье.

Проснулся я оттого, что меня кто-то тряс за плечо.

– Мальчик, просыпайся! Приехали!

Я встрепенулся. Передо мной стояла вагоновожатая.

– Конечная! Шестнадцатая Парковая!

– Ой, извините, пожалуйста!

– Ты куда путь держал-то? Не далеко уехал, надеюсь?

– Да нет, дойду пешком, живу недалеко.