Глаша доплелась до пенька, служившего, очевидно, местом привала всех проезжающих, и тяжело опустилась на него.

– Глаш, умойся. – Тетка Варвара налила на ладонь воды и принялась отирать ей лицо и шею. – Полегчало?

Глаша благодарно улыбнулась и с наслаждением глотнула из фляги.

– Спасибо, теть Варь. Жарко сегодня очень.

– Ох, не говори, Глашут. – Дядька Трофим растянулся прямо на траве и зевнул. – Меня тоже совсем разморило. Давай в себя пока приходи, да дальше поедем, у Агафьи Степановны в сенцах всегда прохладно. И есть чем похмелиться. – Трофим улыбнулся сам себе и, надвинув кепку на лицо, захрапел.

Дурнота отступила, и Глаша принялась оглядывать окрестности. Они остановились прямо посреди леса, только немного съехав с дороги. По обе стороны создавали приятную тень высокие сосны – остатки старого ленточного бора. Они с родителями проезжали его, и мать рассказывала, что это последний кусочек бора на несколько сотен километров. Глаша любила лес, а сейчас, когда за его пределами дышать было совершенно нечем, он стал настоящим спасением. Тихонько, чтобы не разбудить прикорнувшего дядьку, Глаша встала и направилась искать тропинку.

– Ожила – и в лес бежать! – всплеснула руками тетка Варвара. – Далеко собралась?

– Надо мне, – шепотом откликнулась Глаша.

– Глаш, давай я с тобой пойду? – подскочила Аксютка. – Вдруг опять плохо станет?

– Да я в порядке уже, просто в машине душно было. Я тут, недалеко.

Аксютка постояла немного, поглядела на сестру, потом махнула рукой и плюхнулась обратно на кучу хвои, где Егор чертил палочкой какие-то знаки.

Глаша улыбнулась сестре и углубилась в прохладную тень. Аксюша была права, голова действительно еще кружилась, но делиться лесом она сейчас не хотела даже с сестрой.

Лес она могла делить только с отцом. Иногда на выходных они выезжали на природу, мама с Аксюткой предпочитали держаться у воды, а их с отцом неодолимо тянуло в лес, точно звал кто. Грибы, ягоды, лекарственные травы – все это отец знал и умел собирать, и Глаша жадно впитывала его знания.

Скинув надоевшие босоножки, она осторожно ступала по земляничнику, стараясь не раздавить цветы и крохотные зеленые ягодки.

– Рано еще для земляники, – окликнул ее знакомый голос.

Глаша вздрогнула и оглянулась. Позади нее на тропинке стоял Глеб и внимательно смотрел, как она крадется между резными листочками.

– Листья собирать самое время, – возразила Глаша, настороженно глядя на незваного гостя.

– Верно, для листьев самая пора. Ты почему одна бродишь? Тем более в лесу. – Парень ласково улыбнулся и, осторожно раздвигая ногами листья, направился к ней.

Рыжий «запорожец» Яхонтовых едва виднелся сквозь деревья, но голоса должно было быть хорошо слышно.

– Я не одна, вон машина. – Глаша чуть попятилась, осматривая поляну.

Глеб оглянулся и покачал головой:

– Да понял я, что ты не пешком сюда пришла. Только зря так далеко отходишь. Пойдем-ка обратно.

Но Глаше не хотелось возвращаться, к тому же неожиданное появление Глеба ее смутило. Нет, вряд ли он станет ее трогать – отец бы ему потом голову открутил. Елисей преподавал в медицинском и был у Глеба руководителем практики, Глаша наконец вспомнила, что видела парня пару раз, когда заходила к отцу на работу. Но все равно было что-то неловкое и пугающее в их встрече.

– Ты меня, что ли, испугалась? – Глеб поднял руки ладонями вверх и снова улыбнулся. – Напрасно, я ж не дикарь какой. – Он остановился, ласково глядя на нее. – Ей-богу, Глафира Елисеевна! Аж обидно как-то.

«Узнал, – с облегчением подумала Глаша. – Значит, и правда не тронет».

– Я не слышала, как ты шел, – останавливаясь, шепотом произнесла Глаша. – Что ты здесь делаешь?

Ей вдруг мучительно захотелось, чтобы их встреча осталась тайной для тетки Варвары. И без того будут сейчас с бабкой Агафьей кости ей мыть – так уж лучше не давать им свежую пищу.

– Лист земляничный собираю, – Глеб тоже понизил голос. – А чего шепчешь? Не хочешь, чтоб услы-шали?

Глаша кивнула. Парень грустно улыбнулся:

– Уже успели запретить со мной разговаривать? Хоть не побили? Некоторых мамки бьют за то, что со мной разговаривают.

– Глупости какие! – Глаша нахмурилась. На дворе начало двадцать первого века. Каким бы захолустьем ни была Ведьмина роща, но должна же и сюда цивилизация добраться!

– Глупости, – согласился Глеб. – Да только понимаем это ты, да я, да дядька Трофим.

Глаша опустила голову. Слова резанули по больному, снова до слез захотелось домой.

– Тяжко тебе здесь? – Глеб подошел совсем близко и осторожно протянул руку к ее волосам. – И мне тяжко. Но это ничего. Знаешь, кому на самом деле тяжелее всего, Глаша?