Пришлось встретиться с ним лично.

Чем дольше я думал об этом, тем больше меня смущали его угрозы. Он думал, что ему удастся отпугнуть меня, это было явное намерение. Я просто не понял, почему.

Я снова вылетел к нему домой, и на этот раз, когда его слуга сказал мне, что его нет дома, я оставил свою карточку и сказал, что подожду.

Я ждал.

Я часами слонялся поблизости на случай, если он вернется домой, но никто не приземлился на его крыльцо или балкон. День был таким унылым, что мне почти хотелось, чтобы Юра появился.

Почти.

Эта мысль побудила меня потратить некоторое время на практику моего пузыря ауры и точного полета. Для активации первого по-прежнему требовалось почти три секунды, а второму просто требовалось огромное количество практики, чтобы достичь мастерства. Юру не устраивал мой прогресс ни в одной из дисциплин, но он был очень требователен. Любой обычный учитель был бы доволен моими успехами. Я предполагал, что даже «первы» будет хотя бы немного впечатлен.

К тому времени, как Арн Рэбэлс наконец появился, уже спустилась ночь.

Я съел всю еду, которую принес с собой, пока практиковал свои силы. Он приземлился во вспышке золотисто-оранжевого света, которая тут же исчезла. Прекрасный контроль, остановка пикирования на полной скорости с такой идеальной точностью.

— Привет, Арн.

Он повернулся, чтобы посмотреть на меня.

— Что? — в его голосе была властная нотка, как будто он обращался к низшему.

— Я провожу исследовательский проект по многолетнему наследию Арна Раммы. Могу я побеспокоить вас для интервью? У меня подготовлено несколько вопросов.

Его аура ожила.

— Дитрий, — пренебрежительно сказал он. — Я предупреждал тебя, чтобы ты оставил меня в покое.

— Да, об этом. Честно говоря, я понятия не имею, какие секреты вы угрожаете раскрыть? Все знают, что мои родители не были полной линией Раммы, но Сол принял меня в семью, так что это даже не скандал.

Арн Рэбэлс рассмеялся.

— Рамма? Нет. Вас приняли под ложным предлогом. Если я расскажу миру о том, что знаю, вы потеряете всякую надежду сохранить свой образ жизни. Ваше спонсорство в доме Раммы распадется. Твои союзники увидят, что ты коварный, ворчливый и внебрачный.

Он сказал это так, как будто я должен был быть ужасно оскорблен этой «попыткой оскорбления». К несчастью для него, поскольку я вырос вдали от дворянства, пренебрежительное отношение к моему происхождению никак не повлияло на меня.

— Это не имеет значения. Я приехал в Рэбэлс не для того, чтобы связываться с вашим двоюродным братом, так что ваши угрозы бессмысленны и ненужные. Я хочу взять у тебя интервью. Чем вы занимаетесь, что вас волнует, каковы ваши личные амбиции?

Он нахмурился.

— Ты так мало заботишься о своем благородном фасаде, что готов отказаться от него по прихоти?

Это заставляет меня задуматься. Но только на мгновение.

— Обещаю, я хочу поговорить только с тобой. Я не собираюсь причинять вред тебе или твоей семье.

— Обещание лжеца мало что значит. Если ты уйдешь и никогда не вернешься, мне не нужно будет разрушать твой хрупкий фасад.

Я не хотел сдаваться, но, если он отказывался говорить, что я мог сделать? Мне нужно было собрать информацию о нем из внешних источников.

Или натравить на него Юру или «друзей» Астаза, пускай разбираются сами. Очевидно, я неправильно подошел к делу, каким-то образом выведя его из себя еще до того, как мы встретились.

— Возможно, вам будет интересно узнать, — почти небрежно добавил Арн, когда я повернулся, чтобы уйти, — В Зорях какая-то простолюдинка подняла настоящий шум. Что-то о ее пропавшем ребенке, чье описание, похоже, идеально совпадает с вашим. Интересно, откуда у простого обывателя такое причудливое представление?

Я застыл, сила покалывала на грани готовности.

Мать.

Конечно, она упорно искала меня. Раньше я неделями не заглядывал к ней, но никогда столько месяцев. Она, должно быть, ужасно обеспокоена. Почему я не подумал, что она может исследовать меня, Элиса? Она бы обнаружила, что мой офис закрыт, и никаких вестей от меня уже полгода.

И Арн Рэбэлс нашел ее.

— Оставь мою семью в покое, — сказал он снова, — И я оставлю в покое твою.

С этими словами он повернулся и вошел в свой дом, оставив меня ошеломленным стоять на улице.