В этот момент в комнату вошла пожилая женщина в халате и спросила, что мне нужно. Я посмотрел на нее в гневном замешательстве.

«Ты нажимаешь кнопку вызова, дорогой». — терпеливо сказала она, указывая на кнопку, которую я держал.

" Ох… "— сказал я, быстро пытаясь обуздать свой гнев. «Я думал, что это один из тех автоматов по продаже наркотиков, которые я видел по телевизору. Извините."

"Вам больно?" — спросила она, теперь еще более заинтересованная, подходя к изножью моей кровати, чтобы проверить мою карту.

«Это осуществимо».

«Тогда почему ты пытаешься активировать дозатор наркотиков?» она отругала меня с суровым выражением лица.

«Ну, видишь ли, моя любящая семья ругает меня за то, что меня избили и зарезали. И я просто подумал, что с небольшим количеством морфия все будет веселее». Я сказал, на самом деле, держась за левый бок. Крик сказался на моих ребрах и мышцах живота.

Медсестра переводила взгляд с одного лица на другое. Все четверо выглядели, по крайней мере, несколько неловко, но Клэр выглядела так, будто была на грани срыва. Ее руки дрожали, сжатые в кулаки по бокам. Ее губы дрожали, несмотря на то, что она сжала их в тонкую линию. Но самым главным в ее внешности в тот момент были слезы, катящиеся по ее лицу, пока тетя Даниэль пыталась молча утешить ее.

Дядя Джон посмотрел на меня взглядом, который, по сути, кричал извинения. Семья, а точнее его мать, должно быть, уже второй год подряд напомнила им, что я забыла о моем дне рождения. В прошлом году я позволил ему и тете Даниэль сойти с крючка, поскольку они не мои родители. И хотя помнить о моем дне рождения по-прежнему не в их обязанности, после того, как в прошлом году они узнали, что мой день рождения проигнорировали и забыли, они использовали тот ужин в День Благодарения, чтобы поставить меня в тупик и попытаться заставить остальных вспомнить.

Я специально просил их не делать этого, потому что точно знал, что из этого выйдет. Они настояли, и вместо того, чтобы принести пользу, это только причинило мне еще больше горя. Итак, я как бы ожидал, что в этом году они добьются большего успеха, а не, несомненно, посетят еще одну семейную оргию, на которую меня не пригласили.

Ева просто стояла в стороне, не глядя никому в глаза. Должно быть, она прекрасно знала, что боль, которую я испытывал почти ежедневно, в основном была вызвана ее действиями в школе.

Медсестра посмотрела на меня, заметила, что я держусь за бок, и приняла решение.

"Хорошо. Извините, но я должна попросить вас всех уйти сейчас же. Я не знаю, что происходит, но этот пациент только что вышел из операции, и если он не успокоится и не расслабится, это может вызвать серьезные осложнения » - заявила она авторитетно.

При этом Клэр выглядела испуганной и быстро приготовилась уйти.

"Мне жаль" - сказала она, прежде чем выйти из комнаты.

Остальные трое вскоре последовали за ней на улицу, и, как только дверь за ними закрылась, я заговорил с медсестрой.

"Спасибо!"- я почти уверен, что она услышала, насколько это было искренне.

"Без проблем. Нужно что-нибудь еще? — спросила она подозрительно понимающим тоном. Я задавался вопросом, не стал ли я настолько громким, что она услышала мою напыщенную речь снаружи.

«Не могли бы вы побыстрее передать мне сумку с моими вещами? Мне нужно проверить свой бумажник на наличие страховой карты».

"Страхование? У меня нет записки об этом пропаже ни у кого на этом этаже. Разве твои родители не должны были уже позаботиться об этом?» — спросила она с удивлением.

"Вероятно. Но у меня есть своя страховка. Доктор сказал, что я могу уйти завтра, если за ночь не возникнут осложнения. Если да, то я бы хотел иметь возможность уйти, не дожидаясь, пока они подпишут документы. Это было бы возможно, несмотря на то, что мне еще нет восемнадцати, верно?»

«Дорогой, я работаю медсестрой вот уже тридцать шесть лет. Я видела, как шестнадцатилетние девочки сами приходили в отделение скорой помощи после того, как у них отошли воды. Они пробыли в родильном зале десять часов, прежде чем, наконец, родили, отдали ребенка на усыновление, а затем снова ушли одни. Их родители даже не знали, что они беременны, пока по почте не пришел счет из больницы. Если нет медицинской необходимости вас держать, никто не помешает вам уехать» - объяснила она, протягивая мне сумку. Я извлек из бумажника свою страховую карту, и она пообещала обновить мою папку. Потом она ушла, и я наконец снова заснул.

Следующий день прошел так, как я и надеялся. После внутривенного обезболивания я был удивлен распределением боли. Честно говоря, ножевая рана в животе болела меньше, чем сломанное ребро. Мой желудок ощущался как мать всех мышечных болей, но боль в груди была взрывной и продолжала останавливать мои движения. Услышав, как я объясняю это осматривающему меня доктору, он просто кивнул. Видимо, это было нормально.

«Это капсулы зидола», — сказал врач, протягивая мне три таблетки в маленьком бумажном пакетике. «Если вы чувствуете боль, сначала попробуйте ибупрофен. Зидол может вызвать сильную сонливость, головокружение и помутнение зрения, что делает вас бесполезным в течение дня, поэтому принимайте его только в том случае, если ибупрофена недостаточно, чтобы вы могли заснуть. Мы также подготовили записку для школы. Постарайтесь как можно скорее записаться на прием к своему терапевту, чтобы он вовремя снял скобы с вашего желудка и швы с груди».