При условии, что ты в это веришь. Чего я пока не могу сказать о себе. В конце концов, истерия у нас в крови, и это зараза почище кори. Куда там корь от кори можно сделать прививку. Значит, заразней, чем запущенный туберкулез. Распространяется по большому зданию с полуслова, эта штука посильнее любого документа; факты об нее расшибаются. Что же дальше? Думаю, они так и валяются, пока кто-нибудь не подойдет, не подберет их и не употребит с максимальной для себя выгодой. Наточи свой боевой топор на точильном камне ближнего своего.

Ты тоже можешь стать виртуозом в приготовлении словесного салата с таким талантливым Миксмастером Метафор.

Один из "неформалов" решил посидеть со мной на лавочке и идет сюда. Его метровые патлы, черные от корней волос до самых плеч, ближе к кончикам отдают в желтизну. Одежда на нем какая-то... ну да, неформально истлевшая - от грязи и непрерывной носки; его обветренное лицо никак не может решить, злое оно, или доброе по отношению ко мне. У него в руке банка лагера. Я бы сказала "пива", не важно светлое оно или темное, лагер или портер, но в Харингей, такое дело, каждый знает, чем травится - никто не умирает в неведении. Он протягивает мне свою банку, грязь въелась в линии руки и под жалкие остатки напрочь обгрызенных ногтей. Я почти уже отказываюсь, и тут меня осеняет: а почему, собственно? Бывало и хуже.

– Пожалуй, я отопью, - говорю я, принимая банку. Он пялится на меня, но без враждебности.

Лагер тоже приятно удивляет. Не такая-нибудь кислая, разбавленная жижа, каким Я представляла себе его напиток, - нет, он игристый, пощипывающий и очень-очень холодный, даже холоднее, чем эта прощальная темная ночь.

– Можешь присоединяться к нам, - говорит волосатик, принимая у меня банку и отпивая.
– Там у нас на всех хватит. Большинство наших, похоже, в центр ломанулись. Видела их по телеку и в Сети? Как думаешь, сестренка, думаешь, это поможет от...
– он щелкает грязными пальцами.

– Черт его знает, - говорю.
– Я не уполномочена говорить ex cathedra ничего такого, что может иметь хотя бы отдаленное значение.

– Ex cathedra, - смеется.
– Я думал, ты как раз уполномочена - мы, католики, своего видим издалека.

– Может, вы здесь и видите, - говорю, - а я что-то не очень.

– Я тебя научу, - говорит, - Если увидишь человека, который ведет себя так, будто за ним все время следят, знай - это католик. Все католики с детства верят, что Бог своим всевидящим оком постоянно наблюдает за ними. Не можешь жопу подтереть, чтобы Он не подглядел, - смеется.
– Мы с самого рождения под надзором, что нам до ваших телекамер на деревьях и фонарных столбах, что нам до спутников-шпионов - мы-то знаем, без Него, и воробей не пролетит.

– Если собираешься мне проповедь читать, дай хотя бы еще пива отпить.

Он любезно протягивает мне банку.

– А ты американка - я так и думал.

– Да уж немудрено, акцент ни с чем не спутаешь.

– Почему, ты могла бы быть из Канады, но когда ты попросила отпить, Я сразу понял - американка. Ты сказала "пиво", а не "лагер", и не сказала "пожалуйста", - он снова хохочет и забирает у меня банку.

– Как только они обходятся без тебя в дипкорпусе?

– Сам не знаю. Я там не был, - он находит это очень забавным. Затем его взгляд привлекает что-то, находящееся у меня за спиной, и улыбка медленно сползает с его лица. Я оборачиваюсь.

В парк входит группа из трех человек, как две капли воды похожая на те, что я постоянно встречаю на Ковент-Гарден: женщина, задающая вопросы, человек с камерой и третий, звуковых дел мастер, - это обычно подразумевает затянутый мехом микрофон размером с целый батон болонской колбасы. Я никогда не понимала, что все они делают на Ковент-Гарден, берут интервью у туристов, проводят опрос или готовят курсовую по телевещанию.

Они, не задумываясь, идут прямо на нас. Мой волосатый друг приосанился и банку с пивом поближе к телу прижал, как бы защищая. Неужели думает, попросят глотнуть? Я в шоке - в центре гораздо больше народу для интервью. Вот, значит, до чего дошло. Что они надеются здесь найти? Я смотрю на волосатика и думаю, может еще раз проявит проницательность, но он пожирает глазами съемочную группу, а те устраиваются перед нами - ноль внимания на потенциальную агрессию, таящуюся в его лице.

– Здравствуйте, - приятным голосом говорит женщина. Она одета как телеведущая или думает, что одета как телеведущая, - стильное шерстяное пальто, приличная голубая блузка и грациозно закрученный вокруг шеи платок, темно-синяя юбка с разрезом.
– У вас есть свободная минутка?

Звукооператор, тоже женщина, делает кислую физиономию:

– Нет, Молли, черт тебя подери, они сидят здесь, потому что очень спешат ровно в полночь им надо быть на Лондонском мосту.

Молли невозмутима.

– Кит не умеет говорить о погоде. Светская беседа для нее непостижима. Она не смогла бы развлечь собственных гостей даже под угрозой смерти. Вы не ответите на несколько вопросов для новогодней программы новостей на первом канале Би-Би-Си?

– Думаете, кто-нибудь ее увидит?