Хота растерянно взглянул на Четана и робко проговорил:

— Брат, наверное, когда-то я был здесь, потому что этот город бледнолицых кажется мне знакомым…

Четан просто кивнул, но ничего не ответил. Хота немного замялся, а потом все же тихо произнес:

— Брат, я… скажи, я все-таки апач или я… бледнолицый?

Четан взглянул на юношу, и лицо его потеплело. Парень выглядел сконфуженным и смущенным. Его лицо было смуглым и обветренным, как и у любого апача. Его неимоверно длинные черные волосы волнами струились по плечам, а в ушах поблескивали длинные серьги. На шее висело несколько тяжелых амулетов, а справа над ухом свободно болталось орлиное перо. Весь внешний вид Хоты кричал о том, то он самый настоящий апач, разве что необычные зеленые глаза говорили об обратном.

— Хота, ты тот, кем ты себя чувствуешь, — наконец проговорил Четан, а потом добавил, — не волнуйся, ты навеки будешь моим братом…

Хота расслабился и белозубо улыбнулся. Конечно же, он апач. Не важно, кем он родился. Главное, кем он себя чувствует! Слова Четана принесли ему облегчение.

Но какова же будет их участь? У них есть все шансы умереть здесь, ведь пока они были еще очень слабы для побега.

Им не дали долго размышлять в одиночестве: один бледнолицый с ружьем принес им еду в грязной миске и тут же удалился. Это были куски зажаренного теста с непривычным для индейцев запахом. Но им нужны были силы, и они, беря хлеб связанными руками, начали есть.

х х х

Анита протянула руку и смущенно взяла коробку, которую подал ей улыбающийся Михаэль. Очередной его подарок! Девушке было очень неловко принимать его подарки, но она видела, что он делает их всем в своем окружении, поэтому быть единственной отказчицей показалось ей как-то невежливо.

Михаэль торжествовал, слыша, как девушка кротко поблагодарила его. Анита уже собралась удалиться прочь, но он поспешно окликнул ее:

— Подождите, мисс Хоффманн!..

Анита замерла и немного напряглась. Михаэль замялся, но потом все же мягко произнес:

— Мисс, у меня к вам небольшая просьба. Через несколько дней у моей матушки будет праздник, и к этому дню я хочу приготовить ей особенный подарок. Ей очень нравится музыка, поэтому я создал одну мелодию в честь дня ее рождения. Однако, я не уверен, достаточно ли она хороша и нет ли в ней грубых и неприятных слуху ошибок. Я нуждаюсь в том, чтобы кто-то прослушал ее и подсказал мне. Вы не могли бы мне в этом помочь, прошу вас!..

Михаэль постарался придать своему голосу как можно более просительный жалостливый тон, однако Анита, опустив глаза в пол, смущенно проговорила:

— Боюсь, вы зря обращаетесь ко мне, я плохо разбираюсь в музыке…

— Ну что вы, — поспешил запротестовать Михаэль, — мне и не нужны эксперты. Вашего слуха и ваших знаний будет вполне достаточно. Прошу вас смиренно мне помочь…

Анита заколебалась. Она не хотела этого. Поэтому она использовала еще один аргумент, чтобы мягко Михаэлю отказать.

— Но вы можете попросить вашего брата или ваших сестер, которые намного лучше меня помогут вам…

Казалось, Михаэль был готов в подобному аргументу, поэтому быстренько парировал:

— Я бы не хотел, чтобы это были мои родственники. Лукас не станет мне помогать, а кузины, боюсь, не смогут сохранить это в тайне до самого торжества, поэтому я могу положиться только на вас, мисс!

Анита поняла, что ее контраргументы закончились, поэтому ей ничего не оставалось, как смиренно и побежденно согласиться. Михаэль внутренне ликовал. Их отношения, безусловно, сдвигаются с мертвой точки!

Через пару часов он привел Аниту в просторный гостевой домик, утопающий в зелени деревьев посреди шикарного сада. В этом доме было несколько комнат и широкая светлая гостиная, посреди которой стояло блестящее и новехонькое фортепиано. Анита еще никогда не видела так близко этот инструмент. Когда же Михаэль сел и мастерски заиграл, ей захватило дух.

Руки юноши порхали над клавишами, как бабочки над цветами. Мелодия была величественной и сильной, а потом резко перерастала в нежную и кроткую, заставляя душу наполняться то могуществом, то смирением. Анита была под впечатлением.

Невольно ей вспомнилась другая музыка — невероятная небесная музыка ее прошлого. Индейская флейта, смуглое лицо юноши, поющего небу со слезами на глазах, длинные волосы которого красиво развеваются на ветру… Четан! О нет! Ее сердце, как кинжалом, пронзила боль, от которой она немного согнулась, схватившись за горло. Михаэль ничего не видел, потому что был занят игрой, а Анита проживала минуты жесточайшей внутренней борьбы.

«Четан! Я устала от тебя! Ты причиняешь мне боль, оставь меня в покое! Не хочу, не хочу помнить о тебе! Не хочу, не хочу прощать тебя!!! — сильное внутреннее ожесточение вдруг вырвалось наружу, — Я больше не люблю твою музыку! Я ненавижу твой народ и тебя, потому что вы лжецы, дикари и убийцы!!!»

Где-то в глубине совесть тщетно умоляла оставить эту страшную демоническую ненависть и простить их всех раз и навсегда, но Анита не могла. Слишком много боли! Слишком много разочарования! Ей казалось, что если бы она встретила Четана прямо сейчас, то в гневе высказала бы ему все, что накопилось в ее душе, даже если бы он ничего не понял!