На его месте я тоже бы не стала разговаривать с Устиновым. Но говорю, и все из-за Артёма, который нуждается в родном человеке. Ему нужны другие родственники, с которыми будут не будут тёплые отношения. Не повезу же его к моим родителям ради порции оскорблений в наш с ним адрес.

Все кончено. Пора оборвать с ними связи, в моей жизни больше не появятся трудные моменты, которые вынудят отправить сына в чужой для него город. Все умеет: приготовить пельмени, вынести мусор, нажать кнопку включения на стиральной машинке. Можно смело оставлять одного, проверяя время от времени на наличие второй более взрослой жизни.

Проявившееся сквозь облака солнце осветила часть монитора. Встав со своего места, подойдя к открытому кверху окну, дёрнула в сторону шторой. Слегка затемнив кабинет, оглядев всех присутствующих, поспешила к стоящим в ряд по одно стене шкафам. Стоит подготовиться, достать необходимую малинового оттенка папку, раскрыть, поглядеть на распечатанные бумажки.

Эх, бумажная волокита даже у тех людей, что вечно сидят за мониторами, строча на клавиатуре тот или иной номер документа. Лучше б пошла на флориста учиться… Или работать на завод.

— И сколько это время должно продлиться? — интересуется мужчина складывая свои крепки руки на груди. — Пока не сдохну.

— Оптимальный вариант. — смотрю на Диану, сарказм так и льётся из её уст.

Идеальная пара. Он физически убьёт, она морально затравит.

Оба ничего не успевают ответить, в мой кабинет влетает ошпаренным студнем всеми любимый подросток. В голове сразу закрадываются непристойные мысли, касающиеся будущих родительских отношений со стороны Устинова. Как он сказал, в его жизни не было детей, поэтому он не знает, как с ними вести и что для их счастья требуется.

Вся его любовь будет откупаться огромными суммами денег и ему будет неважно: понадобится Артёму из купленного или нет. Здесь другой подход нужен.

— Артём, — тычу в его сторону шариковой ручкой, — обернись и закрой распахнутую дверь. У меня не проходной двор!

И вообще, это действительно не проходной двор. Время окончания обеда, Диана должна находиться у себя в офисе и выписывать на белом листе текстового редактора бушующие по городу новости, Даниил же… про него ничего не знаю, не девушка и не жена — знать всю его подноготную должна сидящая за дверью Элис.

Виновато почесав свою макушку, обернувшийся в сторону коридора Артём закрыл за собой дверь. Извинившись за сумбурный залёт, он, увидев всех присутствующих, превратился в более сдержанного. Кстати, Даниилу он ничего не сказал и не пожал протянутую на встречу ладно, отчего тому стало не приятно. По глазам вижу, не так представлял себе отношения с сыном.

— Теть, — проявив на лице улыбку, Артём бросает на её колени газету. — Твоя работа?

— А что там? — машет каблучком, изображая в этой ситуации жертву.

Подхожу к ним, выхватываю газету. Просматриваю несколько различных заголовков, взятых из интернета фотографии. Перелистываю страницу, замечаю картинку старой школы Артёма. Интересно, сажусь за стол, опираюсь щекой на подставленную ладонь. Вчитываюсь в несколько абзацев.

Не поняла. «Школа… номер… следует провести проверки по отношению…». Вчитываюсь ещё раз, пытаюсь найти зацепки, имена либо фамилии тех людей, которых описывают на новостной страничке. Потираю пальцами зачесавшийся лоб, прикусываю пересохшую нижнюю губу.

— Диана, — в голосе так и сочится проявляемая агрессия — я тебя…

— Люблю? — прерывает меня, вставая со своего места. — Я тебя тоже, моя милая подружка.

— Не это! — цапаюсь. — Глупая, зачем нужно было писать про школу?

Она смеётся заливистым смехом. Наклоняется через стол и не больно щёлкает по носу, заставляя коснуться и почесать тот самый участок нежной кожи. Один из присутствующих, Даня, не понимает о чем идёт речь. Бросив в него раскрытую газету, проглядев несколько строчек, победно улыбнулся.

А, ясно. Оба решились действовать, перекрыв каждому трубки с кислородом. Кому-то это очень весело до жути, но не мне.

— Расслабься, — заверяет подруга, надевая на плечи свою куртку. — Если же не мы прекратим цепочку всех бед, то кто-нибудь другой. И навряд ли с чужой стороны обойдутся одним письмом в вышестоящие органы. Все, люблю вас.

Взгляд на Устинова, самодовольная ухмылка и прощальный средний палец дали ему остро ощутить то, кто лучше всего справляется с обрушившейся ответственностью.