— Ты же вчера сказал Хёну, формула пустышка, — напряженным голосом, произнесла девушка, отчего по спине пошли мурашки. Похоже разговор уже начался, и я что-то пропустил.

Сглотнув, отодвинул стул и сел рядом с подругой. Изабель с удивлением посмотрела на меня и приподняла правую бровь. Во взгляде блондинки читалось осуждение. Я обещал, что буду обеспечивать безопасность Лилу, только вот в такой ситуации, мое место рядом с девушкой. Никогда не буду на стороне Изабель, меня раздражало ее нежелание понимать племянницу.

— Да, но я решил проверить наверняка, — спокойно сказал Генри. Сегодня мужчина одет на странность свободно, удивительно.

Он всегда предпочитал деловой стиль, который подчеркивает его статус «золотой элиты», но похоже не в этот раз. Изабель тоже находилась в этом списке, но в ее случае это была случайная заслуга благодаря работе. А вот мужчина находился там по праву своего рождения, о чем не любил говорить. Генри тот самый случай, когда богатые и статусные родители не плюс, а большой минус. Блондинка рассказывала, он часто сбегал из дома в подростковом возрасте и жил у друга, потому что хотел всего добиться сам, а не получать все просто так. Генри стал мне намного ближе, он как старший брат помогал во многих вопросах.

— И естественно она пустышка, — с нотками сарказма, сказала Лу, бросив на меня раздраженный взгляд.

— Верно… — произнес Генри. Он хотел было еще что-то сказать, но увы, его перебила Изабель.

— Лилу, как тебе вообще в голову такое пришло? Ты что не понимаешь, как это опасно? Я думала, в прошлый раз мы все обсудили, — голос женщины пропитан разочарованием, обидой и металлом.

Атмосфера в воздухе резко изменилась, от Лилу словно исходила аура злости, смешанная с обидой, болью и раздражением. Изабель снова наступала на те же грабли, перетягивая одеяло на себя, забывая, девушка, сидящая перед ней, уже выросла и может решать, что ей делать сама.

— А мне казалось, — со смешком, похожим на истерический, начала Лилу. — Что мы с тобой в прошлый раз смогли пояснить друг другу все. Пришли к чему-то единому, понятному и ясному, — она шумно вздохнула. — Только вот сейчас, я поняла, что ты дорогая, тетя Бель, меня совсем не услышала. Каждый раз одно и то же. Мне уже не шесть, — голос Лу дрогнул, дыхание сбилось. — Мне двадцать! Я могу сама решать, что мне делать! Почему ты не можешь просто поверить в меня и поддержать? — от ее крика внутри все сжалось, столько в нем было боли, отчаяния и слез.

Сколько уже было подобных разговоров? Я и не помню, но все бесполезно. Каждый раз Лилу взрывалась, а Изабель будто бы специально делала племяннице еще хуже.

— Как ты смеешь на меня орать, Вики? — крикнула женщина, ее лицо раскраснелось от злости. — Я тебя воспитывала, а ты на меня смеешь повышать голос? Как тебе не стыдно!

Разочарование, стыд, обида волной поглотили меня после ее слов. Я ощутил, как Лу вздрогнула, услышал этот вздох, наполненный отчаянием и страхом. Неужели Изабель забыла, что Лилу боялась собственного имени? Боялась, потому что слишком больно и невыносимо слышать эти четыре буквы. Конечно и сам идиот порой забываюсь, называю ее так, помня то что она мне сказала много лет назад: «Когда я слышу свое имя, меня будто бы поглощает тьма. Мне тяжело дышать, двигаться, думать. Это невыносимо больно…»

— Изи! — не выдержав, повысил голос Генри, женщину рядом с ним будто бы передернуло. Кажется, до Изабель только сейчас дошло.

Лу уже стояла на ногах, голова опущена вниз. Руками девушка упиралась в стол. Она дрожала, я видел, как по ее щекам бежали слезы и скапливались на подбородке. Губы скривились в гримасе боли. Никогда не думал, что данное родителями имя может причинять такую боль. Как же хотелось забрать все ее негативные эмоции себе, я сильнее, справлюсь. Мне невыносимо просто знать, что где-то за всей это силой воли, желанием и прочим прекрасным в Лилу, прячется клубок боли, который делает девушку несчастной.

— Солнышко, — прошептала Изабель, в голосе слышалось сожаление, встав на ноги, дрожащей рукой она тянулась к племяннице.

— Не трогай! — крикнула Лу, подняв на женщину взгляд. Не знаю, что увидела блондинка, но на ее лице было написано многое: вина, боль, отчаяние. Она же просто хотела поговорить, вот так всегда. Все ее попытки просто поговорить, в последние месяцы превращаются в крики, обвинения, срывы и слезы. Очень редко, когда все проходило тихо и спокойно.

— Прости, я не хотела, — губы женщины тряслись, плечи ходили вверх-вниз, она дрожала. С улицы послышался гром, который заставил всех присутствующих вздрогнуть.

— Ты так всегда говоришь, только все равно делаешь больно! — крикнула Лилу, ударив кулаками по столу, по кухне разнесся глухой звук. Девушка сорвалась с места и побежала в прихожую.

— Лилу, — только и произнесла Изабель, медленно опускаясь на стул. Генри тяжело вздохнул.

— Вот так ты хотела с ней поговорить, да? — не скрывая раздражения, спросил я, входная дверь хлопнула, снова послышался гром.

— Я… — по щекам блондинки бежали слезы. Неужели она не думала, что этим все закончится? Всегда так заканчивалось, она просто не слышала племянницу, не хотела слышать.