И от того то, с какой лёгкостью поглотитель перевернул меня на спину, глянув в лицо своими пустыми безэмоциональными глазами. Только в такие моменты становилось понятно, что его шуточки и слова о «радости» были не более чем игрой.

На деле же у этого существа не было и грамма человеческих эмоций. Это был всё тот же поглотитель, просто способный думать по-человечески.

— Шестые эволюции отличаются от нас, — прошипел он мне в лицо. — Они — первый шаг к поразительной метаморфозе, и я не могу позволить тебе отсрочивать эту метаморфозу ещё сильнее. Ему и так придётся не одну неделю восстанавливаться после атаки Тиброна. Да и к тому же, неужели ты думал, что сможешь его убить. Знаешь, сколько в нём «сердец?»

— Я не хотел его убивать, — прошептал я, с трудом шевеля челюстью. Вся оставшаяся мана вместе с приказом силы без остатка влилась в мышцы на моей левой руке, заставив её вскинуться к лицу и закинуть в рот небольшой шарик «сердца», сжатый в пальцах. — Я хотел его СОЖРАТЬ!

В прошлый раз, когда я сожрал «сердце» четвёртой эволюции, имея уровень третьей ступени, не отбросить коньки мне помогло лишь то, что «сердца» давали ещё и регенерацию. В противном случае СИЛА, хлынувшая из «сердца» в моё тело, просто разорвала бы его на части.

Теперь я, имея силу четвёртой ступени, закинул в рот «сердце» даже не пятой, а шестой эволюции. Разрыв в чистой мощи между мной и Толстяком был настолько огромным, что, будь ситуация иной, я бы не совершил подобную глупость ни за какие коврижки.

Вот только вариантов, к сожалению, не осталось. Несмотря на то, что множество бойцов Самдаль были убиты, а в Толстяке появилась внушительная дыра, поглотитель потерял всего около двадцати пяти «сердец» из более чем двухсот. Хотя секундный шок Толстяка и позволил мне приблизиться к нему, его способности в силе потеряли не слишком значительно.

И то, что световые сполохи за моей спиной больше не появлялись, было тому прекрасным доказательством. Тиброн смог воспользоваться эффектом неожиданности и нанести удар. Однако во второй раз тот же трюк королевскому проверяющему уже не удастся. И даже полученное численное преимущество мало что бы решило, ведь все одарённые Тхалса вновь были отправлены лежать лицами в пол.

Помощи ждать было абсолютно неоткуда, а вокруг находились враги, во много раз превосходящие меня по силе. Так близко к краху я, пожалуй, оказывался лишь при встрече с Вирго. Но тогда меня спас Тизен.

Сейчас же рассчитывать на богов не стоило и выкарабкиваться мне предстояло самому. А потому, каким бы безумным ни был этот ход, он в любом случае был лучше, чем просто покорно сдаться на милость поглотителя.

СИЛА на этот раз начала свой путь по телу даже не из желудка. Уже в ту секунду, когда я коснулся «сердца» языком, я ощутил устремившуюся по моему организму мощную волну энергии. И понимание того, что это — лишь слабый отголосок грядущего цунами, было едва ли не хуже самого момента взрыва СИЛЫ в моём животе.

Ощущение было такое, будто у меня в желудке действительно взорвалась бомба. Поток раскалённой, обжигающе горячей мощи в доли мгновения достиг каждой клеточки, искупав их одновременно и в феерии СИЛЫ, и в адской агонии. Даже если бы у меня осталась мана, никакие приказы-анестетики бы не помогли.

Я чувствовал, как моё тело, не способное выдержать подобной мощи, начинает разрушаться изнутри. И регенерация, запустившаяся параллельно и с огромной скоростью, ни капли не спасала.

Кровь, просачивающаяся через капилляры, заполнила рот и нос, начала стекать из глаз и ушей, а довольно противное липкое ощущение на коже сообщило мне, что я и потеть начал кровью. Не было никаких сомнений: до смерти мне остались считанные секунды. Ставка, которую я сделал, оказалась слишком рискованной.

Спасти меня не могло ничто… кроме межмировой энергии. Метаформозы, что она запускала, укрепляли мой организм не только за счёт СИЛЫ. И существовала тусклая вероятность, что эти метаморфозы вкупе с регенерацией смогут перекрыть разрушительный эффект «сердца».

И, к моему счастью, я точно знал, где можно было найти немалые запасы межмировой энергии.

Поглотитель-мимик, не сумев остановить меня от проглатывания «сердца», остался сидеть надо мной с каменным выражением на лице, даже когда я начал истекать кровью из всех отверстий. То ли ждал, чем всё закончится, то ли пытался понять, что ему сделать, чтобы не потерять столь ценный экземпляр.

Это стало его роковой ошибкой. Сейчас, пока мой разум плавал в океане боли и мне едва хватало силы духа, чтобы оставаться в сознании, внушение Толстяка стало для меня просто шуткой. Причём что подавление высшего поглотителя, что сила гипноза.

И мне ничто не помешало, воспользовавшись эффектом неожиданности, вскинуть голову и, раскрыв рот так широко, как только было возможно, вцепиться ублюдку зубами в шею.

Ещё до того, как появился Тиброн, я успел просветить мимика рентгеновским зрением. Он не соврал: его анатомия действительно мало чем отличалась от обычной человеческой, если забыть о разбросанных по телу «сердцах». И, что мне было наиболее важно, у него билось сердце.