– Точно! – сказал я. – Неусыпная бдительность – верно, Дживс?

– Совершенно верно, сэр.

– Так я надеюсь на тебя, Дживс? – сдавленно воскликнул Бинго. – Ты придумаешь, как мне выпутаться из этой передряги?

– Сделаю все возможное, сэр.

– Спасибо, Дживс!

– Не стоит благодарности, сэр.

Нужно отдать должное Бинго – когда жизнь вынуждала его к действиям, действовал он с энергией и решимостью, достойными восхищения. Думаю, в следующие два дня не было и минуты, когда юный бедокур мог бы воскликнуть: «Один! Наконец-то один!». Но когда тетушка Агата предупредила, что утром ожидаются гости и состоится теннисный турнир, я понял, что грядет наихудшее.

Дело в том, что Бинго как раз из тех ребят, которые, стоит им коснуться теннисной ракетки, впадают в своеобразный транс, и мир за пределами корта перестает для них существовать. Скажите ему посреди партии, что его лучшего друга на заднем дворе рвет на куски пантера – вам все равно не дождаться от него мало-мальски осмысленного взгляда. Понятно, что до последнего гейма он и не вспомнит ни о Томе, ни о Достоп. Э. Б..

Погруженный в мрачные предчувствия нового удара судьбы, я переодевался к обеду.

– Дживс, ты когда-нибудь размышляешь о жизни?

– Время от времени, сэр. В минуты досуга.

– А ведь суровая штука, а?

– Суровая, сэр?

– Я имею в виду разницу между внешним видом и истинным содержанием.

– Брюки, возможно, стоит приподнять на полдюйма, сэр. Незначительная корректировка с помощью подтяжек может привнести необходимые изменения…

– Нет, Дживс, я о другом. Посмотри хотя бы на всех собравшихся в этой усадьбе. На вид, так самая что ни на есть счастливая и беззаботная компания. Но под искрящейся гладью текут мутные воды, Дживс. Взгляни на достопочтенного Э. Б., уплетающего за ленчем семгу под майонезом, и ты воскликнешь: «Вот истинный баловень судьбы!» А тем временем неумолимый рок уже простер над ним свою суровую десницу… Что затевает Томми, как ты думаешь?

– Сегодня днем, сэр, между нами состоялась непринужденная беседа. Юный джентльмен, как мне стало известно, читает роман под названием «Остров сокровищ» и весьма впечатлен образом некоего капитана Флинта. Полагаю, в настоящее время он примеряет на себя модель поведения, характерную для упомянутого капитана.

– Боже праведный! Насколько я помню «Остров сокровищ», этот Флинт только и делает, что машет налево-направо абордажной саблей! Уж не хочешь ли ты сказать, что Томас собирается дать мистеру Филмеру по башке абордажной саблей?

– Возможно, он не располагает абордажной саблей, сэр.

– Ну хорошо – еще чем-нибудь!

– Нам остается только ждать, сэр. Галстук, осмелюсь заметить, желательно затянуть еще немного. Следует добиваться совершенного подобия с бабочкой. Если позволите, сэр -…

– Что значит галстук в такой момент, Дживс? Разве ты не понимаешь: семейное счастье мистера Литтла висит на волоске!

– Не бывает таких моментов, сэр, когда бы галстук ничего не значил.

Я понял, что нанЈс ему обиду, но не стал заглаживать вину. Я был… как же это называется? Погружен в мучительные размышления. Глубоко погружЈн. Можно сказать – снедаем заботами.

Я все еще был снедаем заботами, когда на следующий день, в полвторого, начались теннисные игрища.

Это был знойный, душный день, когда гром гремит чуть ли не над самым ухом. Сам воздух, казалось мне, был наэлектризован опасностью.

– Бинго, – сказал я, когда мы протискивались на корт, чтобы внести свою лепту в первые парные игры, – как ты думаешь, что сейчас поделывает юный Том – когда властное око более не довлеет над ним?

– Да? – отсутствующе спросил Бинго, взмахнул ракеткой и по-лошадиному всхрапнул. На лице его уже проступал характерный теннисный налет (со стеклянным взглядом и проч).

– Что-то я его не вижу, – сказал я.

– Что-то ты что?

– Его не вижу.

– Кого?

– Твоего подопечного.

– А что с ним?

Я оставил его в покое.

В этот чЈрный миг меня утешало лишь то, что достопочтенный Э.Б. уселся среди зрителей, и его заклинило между особами женского пола, вооружЈнными солнечными зонтиками. Если рассуждать с позиций здравого смысла, даже столь закосневшее во грехе дитя, как юный Томас, не рискнет осуществить акт насилия над человеком, закрепившемся в такой стратегически сильной позиции. Несколько успокоившись, я отдался во власть игры и уже с изрядной энергией продвигался к победе над местным викарием, но тут загромыхал г ром, хлынуло как из ведра, и мы паническим галопом понеслись к дому. Все уже собрались в гостиной за чаем, и тут тетя Агата, выглядывая из-за сэндвича с огурцом, вдруг спросила: «Кто-нибудь видел мистера Филмера?»

Не много столь тяжких ударов довелось мне испытать. Всецело увлеченный быстрыми подачами мяча, без труда проносившегося над сеткой и служителем Божьим (который, кстати сказать, мало что мог противопоставить моему кручЈному от средней линии), я, как это бывает, воспарил на время в иные миры – а сейчас с грохотом вернулся на землю. Ломтик кекса выскользнул из онемевших пальцев и упал на пол, где с ним люто расправился Роберт, спаниель тетушки Агаты.

И вновь я ощутил прикосновение неумолимого рока. Филмер, хочу вам заметить, отнюдь не из тех, кого можно запросто отвлечь от чайного столика. Этот энергичный прихлебатель и беззастенчивый энтузиаст пятичасовых чаепитий, всегда готовый урвать пару чашек чая и добрую порцию горячих оладий с маслом – до сегодняшнего дня он всегда приходил к кормушке в числе лидеров забега. Можно не сомневаться: отвлечь Достопочтенного Э. Б. от фуражировки могли исключительно происки врагов.