Мне ужасно не везло. Номер платформы появился на табло после того, как я простояла полчаса, боясь отойти хотя бы в кафе и присесть, чтобы не пропустить поезд, если он вдруг возникнет по волшебству. Я добрела до платформы, совершенно запыхавшись, забралась в поезд и потащилась по вагонам — другие пассажиры отводили глаза, опасаясь, что им придется уступить мне место. В конце концов какая-то добрая молодая женщина сделала это — почему так всегда поступают именно женщины? — и я едва не расплакалась. Я прижалась головой к холодному стеклу, и поезд пополз на юг. В пути он постоянно останавливался, а возле От-форда проторчал едва ли не двадцать минут. Я играла на телефоне, и батарея опять почти сдохла. Следовало сообщить Нику о моем опоздании, но еще оставался шанс, что он задержится и я успею раньше. Я увидела сообщение от Клодии, которая, наверное, почувствовала себя виноватой: «Звони мне в любое время. Крепись. Целую». Сообщение я удалила — не хотелось, чтобы Ник его увидел.

Неизбежно я снова начала переживать то, что произошло у меня с Дэмьеном. В который раз.

Я рассказала тебе о нем, когда ты спросил. Новенький на работе, встреча взглядов и долгая улыбка, когда его привели познакомиться с коллективом, болтовня в офисной кухне, когда чайник уже давно вскипел; флирт по электронной почте, пьяные вечера в пабе, когда мы придвигались все ближе и ближе друг к другу, обмениваясь шутками, холодные капли, стекающие по моему стакану джина с тоником… Потом та последняя ночь, его рука на моем бедре под столом, возбуждение, никого вокруг… Так поздно, что я опоздала на метро… И вдруг — переулок, холодный камень под спиной. Его язык у меня во рту. Его рука между моих ног. Трусики исчезли. В переулке воняло, а вдали, через его раскачивающееся плечо, я видела идущих по улице людей. Я этого не хотела — нет, прежде я этого не хотела… Но останавливать его было уже поздно. Потом — боль. Потом все закончилось. Я, тяжело дыша, уткнулась в его плечо.

— О боже… — выдохнул он.

Потом он вышел, и я принялась дрожащими от осознания произошедшего руками нащупывать свое нижнее белье. Выйдя на улицу, он отвлекся на телефон.

— Мне пора бежать. Последний поезд вот-вот уйдет…

И он оставил меня. Мне пришлось искать такси, а потом, поскольку налички у меня не было, останавливать машину у банкомата. Тогда я увидела шесть пропущенных звонков от Ника на мобильном и только с третьей попытки сумела набрать сообщение для него: «Пропустила поезд. Уже еду». Вернувшись домой, я на цыпочках прошла в ванную и подмылась. Принимать душ было бы слишком подозрительно. Когда я залезла в постель и затаила дыхание, Ник произнес в темноте:

— Ну, спокойной ночи?

— М… Прости. Я просто опоздала на метро.

Пауза.

— От тебя разит спиртным, — сказал он и отвернулся.

Я же дожидалась утра. И наказания. На следующий день, подобрав сумочку на лестнице, я почувствовала запах мочи, въевшейся в кожу в том месте, которым она лежала на земле, и никак не могла избавиться от этого запаха, сколько бы ни оттирала.

Когда я рассказала тебе об этом, ты замер:

— Если он еще раз к тебе приблизится, я его убью. Как же я любила тебя за это. За твой гнев. Я обвила руками твою шею — мы были в гостинице, где обычно встречались. Безвкусная, даже неприятная комната, становившаяся почему-то идеальной в твоем присутствии.

— Как бы ты его убил?

— Для врача это проще простого! — Ты перевернул меня и оказался сверху, а потом и внутри меня. Я застонала. Мне хотелось, чтобы ты трахал меня так, чтобы забылось все: Дэмьен, переулок, даже Ник. — Нам подвластна жизнь человека. Мы можем сделать так, чтобы это походило на несчастный случай, на сердечный приступ, на инсульт — на что угодно.

Спустя несколько дней я поднялась в туалет. Телефон был при мне — я взяла привычку всегда брать его с собой ради безопасности. Сидя на унитазе, я лениво просматривала «Фейсбук».

Разумеется, там мне пришлось остаться в друзьях у Дэмьена. Если бы я его заблокировала, он мог и отомстить. Я видела все его фотографии с соревнований по вейкбордингу и из пивных. Он обновил статус, и новый статус гласил: «Ветровое стекло вдребезги. Краска поцарапана. Какого черта?! У нас же вроде “спокойный район ”».

У меня затряслись руки. Я вышла из «Фейсбука» и очистила историю. Совпадение? Но после разговора в гостинице мне так не казалось. Это был ты? Взял кирпич или еще что-нибудь и разнес его машину? Откуда ты узнал, где он живет? Я едва могла в это поверить. Я вошла в наш тайный почтовый ящик. Ты никогда не писал по вечерам — слишком рискованно. Я отправила сообщение: «Машина Дэмьена. Твоя работа?»

Ответа я не ожидала, но неожиданно получила и вздрогнула: «Не понимаю, о чем ты;). Спокойной ночи, милая».

— Сьюзи? — раздался голос Ника прямо за дверью. — Что ты делаешь?

Кран все еще был открыт.

— Просто мою руки.

— Ты же знаешь, это лишняя трата воды, — пауза. — Еще пять минут, и я выключаю свет.

Я прикрыла глаза:

— Хорошо. Сейчас буду. Обещаю.

Я уже знала, что не сдержу обещания.

Когда такси подъехало к нашему дому, машина Ника уже стояла там. Я затащила покупки в дом.

— Прости, пожалуйста. Это всё поезда — я выехала еще за несколько часов, — к глазам подступили слезы. — Просто… Просто ужасная получилась поездка, поэтому, пожалуйста, не ругайся.

К моему удивлению, он ответил спокойно:

— Я и не собирался. С тобой все в порядке? Садись.

Он принял у меня сумку с продуктами, лишь поднятой бровью прокомментировав тот факт, что я собиралась накормить его готовым ужином.

— Вот поэтому я и не хотел, чтобы ты ехала. Сейчас столько задержек в дороге — это плохо для ребенка.