Да.

Я сказала: кнопка «Кончить».

Потому что, когда он сильно сосет и быстро проводит языком по клитору, он же кнопка «Кончить», угадайте, что.

Я кончаю.

Он ослабляет давление. Замедляет темп, пока я не возвращаюсь из другой галактики, в которую он меня только что отправил. Когда я перестаю быть дрожащим, стонущим месивом, он повторяет то, что только что сделал.

Восьмерка.

Засос.

Щелчок языком.

Движение пальцем.

И я кончаю.

После того, как я присоединяюсь к живым, он все возобновляет снова. Не уверена, что смогу с этим справиться. Не с оргазмами, конечно. Их я приму столько, сколько он захочет мне дать. Я говорю о пустоте, которую чувствую без него внутри себя. Поэтому умоляю.

— Джейк, пожалуйста. Трахни меня. Наполни меня. Мне нужно почувствовать тебя.

— А мне нужно попробовать тебя на вкус.

Это все, что он говорит, прежде чем довести меня до следующего оргазма — на этот раз немного продолжительного, потому что мой клитор почти онемел.

Затем, наконец, я чувствую его — всего его. Только его. Без презерватива. Никаких барьеров. Он скользит в мой влажный жар, кожа к коже, и растягивает, пока не погружается глубоко, и то пламя, которое всего несколько мгновений назад превратилось в тлеющие угольки, разгорается в адское пекло.

То, что он говорит, когда занимается со мной любовью…

— Ты такая чертовски красивая.

— Ты как гребаный шелк.

— Твоя киска идеальна.

— Ты, Пенелопа Харт, само совершенство.

То, как он прикасается ко мне…

Большой палец касается моего виска.

Пальцы впиваются в мои бедра.

Бедра двигаются навстречу моим.

Губы целуют мои губы.

Мою челюсть.

Кончик носа.

То, как он смотрит на меня…

Будто я — драгоценность.

Воплощение красоты.

И я принадлежу ему.

Будто он знает, что я люблю его.

Будто знает, что я знаю, что он тоже любит меня.

Все это делает этот момент столь же пугающим, сколь и особенным. Потому что я не уверена, куда мы пойдем дальше. Кто мы, за пределами… этого.

Два человека занимаются любовью так, как не должны заниматься двое, если только они не готовы посвятить себя чему-то большему. Но способен ли он на это? Захочет ли? Или я буду вынуждена поставить ему ультиматум? Потребовать, чтобы он мне признался в своих чувствах, чтобы мы могли сделать следующий шаг, или я уйду, потому что не могу быть с ним, если есть только то, что сейчас между нами.

— Перестань думать, Пенелопа.

Требование Джейка сопровождается вращением бедер, что заставляет меня временно забыть, кто я, нахрен, такая. Когда я вспоминаю, он толкает мое колено к голове, и я издаю низкий стон. Но все равно не переставая думать. И я почти уверена, что он знает, о чем мои мысли. И по какой-то причине я хочу, чтобы он знал, что я не оставлю это просто так. Что мы поговорить обо всем этом невысказанном дерьме.

Мои глаза распахиваются, и я встречаюсь с его пристальным взглядом, который сосредоточен на мне. На секунду отвлекаюсь на его приоткрытые губы, прежде чем снова вернуться к его глазам. Его взгляд умоляет меня забыть. И я так и делаю — на время. Но сначала повторяю ему те же слова, что Скарлет сказала в «Унесенных ветром», — уверенная, что он не поймет отсылки, но поймет смысл.

— Завтра. Об этом я подумаю завтра. Хорошо?

Он ухмыляется. Трахает меня сильнее. И как раз перед тем, как удовольствие поглощает меня, вновь изгнав из реальности, он отвечает печально известной репликой Ретта Батлера в версии Джейка Суэггера:

— Честно говоря, моя дорогая, мне пох*й.

Глава 26

Звук, что я издаю, когда Джейк выходит из меня, — протяжная гортанная песнь, которую лучше всего описать как хныканье-мяуканье-фырканье-стон-мычание-шипение.

Я ожидаю, что Джейк рассмеется. Ухмыльнется. Промычит. Хоть что-то. Вместо этого он говорит:

— Детка, я сделаю все лучше.

Он убирает волосы с моей шеи, сжимает их в кулак и осторожно тянет, сдвигая мою голову так, чтобы иметь лучший доступ к моему плечу. Затем прокладывает дорожку поцелуев по обнаженной коже до самого уха.

— Ванна или душ?

Я мычу.

На этот раз он усмехается.

— Значит, на мой выбор?

Мычание.

— Ванна.

Он встает и тянется ко мне, затем стаскивает с кровати и заключает в объятия. Он идет со мной, обернутой, как обезьянка, вокруг него. Я вдыхаю его запах. Мыло. Чистота. Мужчина. Богатство. Боже, Пенелопа. Ты не можешь быть еще более поверхностной? Скорее всего, нет. Но у богатства есть запах. И это Джейк Суэггер.

Я открываю глаза, и упираюсь взглядом в его мускулистую шею. Под кожей пульсирует толстая вена. На безупречной коже темнеет щетина. У меня возникает желание облизать ее. Когда я пытаюсь высунуть язык, обнаруживаю, что он слишком короток, а я слишком ленива, чтобы вытягивать его дальше.

Мне нужно в туалет.

Желание настолько внезапное и сильное, что я вся сжимаюсь, чтобы не обрушить на него золотой дождь. В ответ Джейк усиливает хватку. Что только усугубляет давление на мой мочевой пузырь.