Как я и предполагал, обошлось без возмущения, нравоучений и попыток немедленной конфискации неучтенного девайса: выяснив дальнейшую судьбу телефона, командир отделения вытащил из разгрузки портативный термитный резак и заявил, что «после того, как» трубку желательно сжечь. А после того, как вложил мне в руку ПТР-ку, здорово удивил неожиданным заявлением:

— Мы сталкивались с последствиями деятельности мальчиков Паши-Пулемета и отморозков Мораны не один десяток раз, так что ненавидим эту семейку ничуть не меньше, чем ты. К сожалению, Разумовские относятся к категории неприкасаемых, и до вчерашнего дня нам прямым текстом запрещались любые конфликты даже с рядовыми бойцами их ЧВК, а отчеты о том, что вытворяли эти ублюдки в Афганистане и ряде стран Африки, сходу отправлялись под сукно. Нам, рядовым бойцам «Яровита», до смерти надоело, что нас используют в грязных политических играх в роли безвольных пешек, поэтому сегодня ночью мы основательно перегнули палку. В смысле, выполняя приказ обеспечить твою эвакуацию, уничтожили двадцать шесть из двадцати восьми обнаруженных противников, а двум хорошо известным любителям расчлененки намеренно отстрелили верхние конечности. Дабы эти уроды получили возможность уйти из жизни, испытав хоть часть того, что ощущали их многочисленные жертвы. В данный момент обо всем этом знаем только мы, но как только информация о результатах нашего самоуправства доберется до самых верхов, начнется самое веселье. В худшем смысле этого слова.

— И нам желательно информационное прикрытие? — без особого труда сообразив, к чему он клонит, поинтересовался я, выделив интонацией правильное местоимение.

— Да.

— Хорошо бы иметь копию хотя бы одного «отчета из-под сукна». По возможности, с доказательствами виновности тех лиц, которые сегодня пали смертью храбрых… — чуточку подумав, выдал я. — Правда, за слив секретной информации нас по головке не погладят.

— Плевать! — хором выдохнули Робокоп, Триггер и Флюгер, а Варнак без лишних слов протянул флешку.

Я задумчиво потер подбородок и перешел в боевой режим — перекачал данные в память смартфона, вышел в интернет, нашел нужный блог, прикрепил к еще не написанному личному сообщению папку под названием «Важно!», а потом начал набирать текст.

Печатал быстро и с сокращениями, но Ил, перелетевший в Кубинку из Жуковского, приземлился как-то уж слишком быстро, поэтому личная часть письма получилась слишком короткой. Впрочем, оно ушло еще до остановки самолета рядом с нами. Причем и в блог, и на личную почту Татьяны. Затем трубка, брошенная на бетонку, превратилась в бурое пятно, а Триггер, кроме всего прочего, оказавшийся очень неплохим хакером, убрал из памяти всех «Амиков» отделения записи «противоправных действий». В общем, на борт мы поднялись в прекраснейшем настроении, дождались возвращения рампы в верхнее положение и, устроив на ней привычное лежбище, провалились в сон…

…Перелет к аэродрому базирования, переезд в подземный город и прогулка от гаража нашего отделения до зала для брифингов в памяти не сохранились — я пришел в себя от гневного рыка Валета и здорово удивился, обнаружив, что сижу в знакомом зале и тупо пялюсь на сцену. Триггера с Робокопом, подпиравших меня плечами с обеих сторон, обнаружил уже потом. Сразу после того, как первый ответил на заявление командира:

— А что им, по-твоему, оставалось делать? Пугать профессионалов предупредительными выстрелами в воздух? Подключаться к их каналам тактической связи и умолять не стрелять? Прикрывать наш кортеж своими телами, надеясь остановить пули, выпущенные из «Барнеттов»?

— Подразделение оставило в центре Москвы двадцать восемь трупов, не считая трупа гражданского! — процедил Валет. — Вы не представляете, какой хай подняли СМИ!

— Плевать и на СМИ, и поднятый ими хай! — фыркнул Варнак откуда-то сзади. — Гражданского завалил кто-то из мальчиков Паши-Пулемета, что подтвердить любая экспертиза, а наши парни ЗАЩИТИЛИ население столицы от УБИЙЦ, собиравшихся устроить на ее улицах кровавую бойню.

— Сбей архаровцы Разумовского вертушку над жилыми домами — и трупы горожан считали бы десятками! — подал голос командир первого взвода и заставил Валета закатить глаза:

— Так и есть. Но средства массовой информации будут орать совсем не об этом. Ведь им, как обычно, запретят упоминать о том, что погибшие были бойцами ЧВК Паши-Пулемета, скорректируют правду так, как будет выгодно кому-нибудь из власть имущих, а значит, соотношение погибших боевиков к гражданским станет совсем другим. Да, для обывателей нас не существует. Но правильный слив информации, вывернутой наизнанку, ударит и по генералу Вяземскому, и по «Яровиту» так, что мало не покажется!

— Так, может, имеет смысл ударить на упреждение или возглавить то, что нельзя остановить? — неожиданно для самого себя поинтересовался я. — Да, подразделения «Яровит» не существует. Но существует то, под которое мы косили по варианту два-четыре. А в нем есть я — медийная персона со своей официальной страничкой, которую читают миллионы!

— Раздор, ты вообще понимаешь, о чем говоришь?! — набычился Валет.

Я утвердительно кивнул:

— Да! Ведь о том, что я служу в каком-то спецподразделении, было объявлено в зале суда, забитом журналистами. О том, что меня прикрывали сослуживцы, можно даже не упоминать, ведь пропустить появление все в том же зале семи вооруженных бойцов мог только слепоглухонемой имбецил. А дальше все просто: я захожу на свою страничку, выкладываю статью, в которой описываю ситуацию с выгодной нам точки зрения, и Разумовских никто не услышит!

— Более того, к волне, которую гарантированно поднимут фанаты Раздора, вынужденно прислушаются даже в тех тихих кабинетах, в которых сейчас обсуждается наша судьба! — хохотнул Триггер.

После этих слов Валет заявил, что ему надо переговорить с начальством, встал и унесся к себе в кабинет. А осиротевшие «Яровиты» переключились на меня. В смысле, вытащили в проход между креслами и сценой, напрочь отбили плечи, поздравляя с победой на процессе, после чего хором потребовали показать запись «общения» с Мораной без купюр и на большом экране. Дабы те, кто не присутствовал на суде, смогли насладиться унижением этой твари и как следует поржать. Что самое забавное — женская часть подразделения жаждала показа этого ролика как бы не сильнее мужской. И во время демонстрации несла такое, что от этих комментариев покатывались даже самые выдержанные ветераны. Впрочем, финальное заявление Мадонны убило всех, включая меня — досмотрев запись, эта тридцатипятилетняя оторва, кстати, вполне заслуженно считающаяся лучшим снайпером подразделения, захлопала ресницами, густо покраснела и перешла на шепот, который, вне всякого сомнения, было слышно даже в коридоре: