Прогулявшись по полупустым площадям, гулко отдававшимися моими шагами, я в итоге поднялся на третий этаж, где мне было велено ждать в центре парковки.

Собственно так я и сделал: встал в центре пустующих площадей, начав изображать волнующегося молодого парнишку. Озирался вокруг, поглядывал на наладонник, нервно переминался с ноги на ногу, и вскоре ощутил своей силой угрозу.

Но так как угроза была несмертельной, реагировать как-то на это не стал, чтобы не выдать себя и свои способности. Так что в следующую секунду в мою ногу уже впилась небольшая стрелка-инъектор, и вскоре в моих глаза поплыло…

Разумеется, я не отрубился окончательно — это было совсем не в моих интересах. Но моё тело идеально имитировало полное отсутствие сознания на случай, если моим врагам была доступна телеметрия с моего наладонника. Во всяком случае я такой возможности не исключал!

Скоро ко мне приблизился звук колёс и электродвигателей. Хлопнули двери и меня молча потащили две пары рук. Руки принадлежали, как ни странно, мужчинам.

— Тяжёлый, зараза, — прогудел один из голосов, заталкивая меня в грузовое отделение беспилотника. — Вроде тощий, а весит килограмм восемьдесят.

Вскоре крышка надо мною захлопнулась и я оказался один в полнейшей темноте. Но расслабляться было не время! Ведь даже здесь существовало инфракрасное видео наблюдение — это я отчётливо определил силой души. Так что и из образа «бессознательной жертвы» я так и не вышел.

Вскоре автомобиль тронулся, какое-то время покружил по парковке, перевалился через лежачего полицейского на выезде на дорогу, и уже через минуту мчался куда-то на север…

Том 2

Й/Глава 5

Меня усыпили. Несмотря на все предпринятые усилия, это молодое тело всё же погрузилось в глубокий медикаментозный сон на какое-то время. И я не рискнул прибегать к кардинальным мерам для своего пробуждения по нескольким важным причинам. Во-первых, чтобы банально не спугнуть свои цели неадекватной реакцией на анестезию. Было бы очень обидно всё просрать из-за такой мелочи. А во-вторых, чтобы сэкономить силы и не навредить внутренним органам своего тела. Ведь душа моя благодаря накопленной энергии продолжила бодрствовать, видя и слыша всё, что происходит в моём ближайшем окружении. А значит в случае чего я мог вмешаться в окружающую реальность даже сейчас.

Видел я недалеко, и не так чётко, как пребывая в сознании. Но мне этого бы хватило.

Сколько я так провёл? По моим ощущениям прошло часа четыре, может даже пять — точнее сказать невозможно. И пусть видел я вокруг себя в ограниченном радиусе, однако ощутить чужие смерти и притянуть к себе освободившиеся от плена смертной плоти души мне не составило особого труда.

Всего какой-то час спустя после моего прибытия местные мрази уже начали свои гнилые развлечения, мучая и убивая людей. Мы же с Альбиной пребывали в беспамятстве, где-то в стороне от этого действа, явно оставленные на сладкое.

Было ли мне жаль неизвестных? Глупый вопрос. Даже для обычного человека сочувствовать незнакомцам, на которых ему плевать, очень непросто. Для меня же это в принципе не было возможным — слишком обширным жизненным опытом я обладал. Я видел несколько разных планет, десятки городов, сотни народов и тысячи разных людей, побывав наверное в самых разнообразных ситуациях за свои десять жизней. Я был презираем и превозносим, меня обожали и проклинали, я видел подлость одних и беспредельный героизм других! Отчего прекрасно осознавал, что для человечества в целом существуют вещи куда более важные, чем отдельно взятая человеческая жизнь.

А тот, кто говорит, что это не так, и каждая жизнь одинакова ценна, настоящей жизни-то и не видел на самом деле! А потому не знает, к чему может привести подобное чистоплюйство…

«Убить тысячу чтобы спасти миллион!»

В этот принцип я верил давно и бесповоротно. Этим принципом руководствовался и сейчас. Вот почему прекрасно осознавал опасности, что подстерегали меня на этом пути! И самая главная из них — это опасность окончательно потерять свою человечность и ощущение причастности к простым обывателям.

Чего я, конечно же, всеми силами пытался избежать по понятным причинам. Превратившись в равнодушную нелюдь я и сам стану угрозой выживания человечества! И это было для меня неприемлемо. Парадокс? Как сказать. Поняв в один момент, что жизни людей стоят сами по себе не очень дорого, и разные люди имеют совершенно разную ценность для общества, я в итоге понял, что дальнейшее развитие этой философии убьёт во мне всякий смысл защищать эти самые жизни…

Это как в науке: «Чем больше ты узнаёшь, тем больше понимаешь, что на самом деле не знаешь ничего» — наверное как-то так. Отчего я и пытался постоянно балансировать на грани двух этих крайностей: человеческого сострадания и равнодушия холодного механизма.