8. Итак, мы обращаемся не к расслабленным душам — если Сам Господь не повелит им встать, как пролежавшему тридцать лет в купальне[8], их ожидают беды и опасности — а к тем, кто рано или поздно войдет в замок. Они погружены в мирскую суету, но намерения их добры; иногда они предают себя Господу и размышляют о том, кто они такие, хотя и без особого усердия. Разок-другой в месяц они молятся, но думают о несчетных заботах, они всегда о них думают, они к ним привязаны, а где сокровище, там и сердце[9]; однако время от времени они пытаются отрешиться от суеты, а уже очень много увидеть себя и понять, что идешь по неверному пути. В конце концов, они входят в первые комнаты, внизу, но вместе с ними туда вползает столько гадов, что они не могут ни узреть красоту Замка, ни обрести покой: вошли — и на том спасибо.

9. Вам может показаться, доченьки, что все это не к месту, ибо, по милости Божией, вы не из таких. Но потерпите — ведь иначе мне не объяснить то, что поняла я о молитве. Я молю Бога, чтобы Он помог мне сказать хоть что-то — очень трудно объяснить это все, если у вас нет опыта; если же он есть, вы поймете, что приходится коснуться того, от чего, по милости Своей, Господь нас избавил.

ГЛАВА II

где говорится о том, как безобразна душа в смертном грехе, и о том, как Господь соизволил показать это одному лицу. Говорится здесь и о том, как познать себя. Глава полезна, ибо в ней есть вещи, достойные внимания. Говорит она и о том, как понимать эти обители.

1. Прежде чем идти дальше, я скажу вам: подумайте о том, как опасно видеть сверкающий, прекрасный замок, эту жемчужину Востока, это древо жизни, посаженное у вод живых, если ты — в смертном грехе. Самая кромешная тьма, самый черный мрак не темнее этого[10]. Знайте одно — в сердцевине души все еще светит солнце, придававшее ей столько блеска и красоты, но его как бы и нет, душа ему как бы не причастна, хотя может воспринимать Его величие, как кристалл, отражающий солнечный свет. Ничто не идет ей впрок, а отсюда следует, что какие бы добрые дела ни совершала она в смертном грехе, они никак не помогут обрести небесную славу, ибо не проистекают из того Начала (то есть — из Бога), чрез Которое добродетель наша блага, и, отделяя нас от Него, не могут быть угодными в Его очах. Собственно говоря, человек, совершающий смертный грех, стремится угодить не Богу, а диаволу; поскольку же он — сама тьма, то и бедная душа становится тьмою.

2. Я знаю человека[11], которому Господь наш пожелал показать, какова душа, совершающая смертный грех. Человек этот говорит, что, на его взгляд, никто бы не смог грешить, если бы это понял, и пошел бы на самый великий труд, какой и представить себе нельзя, только бы бежать от соблазна. Он очень захотел, чтобы все это уразумели; а вы, доченьки, постоянно молите Бога о тех, кто в таком состоянии, о всех, кто стал тьмою, и тьма — их дела. Ибо как из чистого источника вытекают только чистые ручейки, так и душа в благодати Божией — дела ее приятны Богу и людям, ибо они питаются из источника жизни, словно дерево у воды, которое не дало бы ни плодов, ни прохлады, если бы не росло у источника, и тот не питал его, дабы оно не сохло и давало добрые плоды. Так и душа, если по своей вине удалится от источника и пустит корни в черных и зловонных водах, от нее проистечет лишь нестроение и нечистота.

3. Заметим, что ни источник, ни солнце, сверкающее посредине души, не утратят красы и сияния; ничто не лишит их красоты. А вот если кристалл, пребывающий на солнце, прикрыть чернейшей тканью, само собой разумеется, что солнце светит на него, но кристалл не сверкает.

4. О души, искупленные кровью Христовой! Познайте себя и сжальтесь над собою! Неужели, зная, кто вы, вы не захотите стереть смолу с кристалла? Смотрите: если жизнь ваша кончится, вы никогда не сможете радоваться свету. Господи, как тяжко видеть душу, удалившуюся от света! Какими стали злосчастные обители замка! В каком смятении чувства его обитатели! А власти, управители и дворецкие, как слепы они как плохо правят! Да и какие плоды может дать дерево, укоренившееся в дьяволе?

5. Однажды я слышала от одного духовного человека, что его устрашали не столько дела, совершенные людьми в смертном грехе, сколько то, чего они не делали. Да избавит нас Бог по Своей милости от такого великого зла, ибо, пока мы живы, именовать злом мы вправе лишь то, что доводит до вечной гибели. Вот, доченьки, чего мы должны бояться и о чем должны просить Бога в наших молитвах, ибо, если Господь не хранит города, мы напрасно трудимся[12]; ведь мы — сама суета.

Тот человек говорил мне[13], что благодатью Божьей он вывел из этого два заключения: во-первых, он очень боится оскорбить Бога и потому непрестанно молит, чтобы Он не попустил ему впасть в грех, наносящий такой страшный урон; во-вторых, он обрел зерцало смирения, и видит, что добро, которое мы совершаем, идет не от нас, но от источника, у которого растет дерево нашей души, и от солнца, согревающего наши дела. Он говорит, что все это предстало ему с такой очевидностью, что, совершая что-либо доброе или видя, как другие творят добро, он возводил все это к Началу, понимая, что без этой помощи мы ничего не можем; и потому тут же славил Бога и, обыкновенно, забывал, что он делал добро.

6. Если мы будем помнить об этих двух вещах, то время, которое вы, сестрицы, посвятите чтению, а я — писанию, не пропадет втуне. Ученым и мудрым это и так известно, но мы, женщины, знаем мало, и нам это нужно. К счастью, Господь соблаговолил дать нам вот эти уподобления. Молите, чтобы Он даровал и благодать, чтобы мы их уразумели.

7. Эти духовные вещи столь неясны, что такой невежде, как я, волей-неволей приходится говорить много лишнего и даже нелепого, прежде чем я скажу хоть что-то правильное. Пусть читатель запасется терпением — терплю же я, когда пишу о том, чего не знаю. И впрямь, иногда я возьму бумагу, а сама, дура-дурой, не знаю, что сказать, как начать. Я хорошо понимаю, как важно для вас, чтобы я объяснила вам по мере сил некоторые духовные вопросы. Ведь мы вечно слышим, какое благо — молитва, и Устав наш предписывает нам молиться столько часов[14]; но речь там идет лишь о том, что можем сделать мы сами; о том же, что Господь совершает в душе, о сверхприродном, мало что сказано. Мы говорим об этом и объясняем это на разные лады, и нам принесет большое утешение, если мы рассмотрим это небесное искусство, мало известное смертным, хотя многие тянутся к нему. Хотя в некоторых моих сочинениях Господь дал мне что-то уразуметь, я понимаю, что кое-что, самое трудное, уразумела только теперь. Плохо другое: как я уже говорила, чтобы до них добраться, надо будет не раз повторять известное, иначе мой неотесанный язык с этим не справится.

8. Вернемся, однако, к нашему замку, где много обителей. Совсем не надо представлять их одну за другой, как в анфиладе. Вглядитесь в самую середину, где тронный зал, а в нем — король, и представьте капустную пальму, у которой съедобная сердцевина, самая вкусная, прикрыта листьями. Так и тут — вокруг залы много комнат, есть они и над нею. Все, что касается души, должно рассматривать во всей полноте и широте, и мы не преувеличим, ибо душа способна на большее, чем мы себе можем представить, и солнце, которое светит в зале, освещает все ее части. Очень важно, чтобы душа, которая предается молитве в большей или меньшей мере, не ощущала ни стеснения, ни оставленности. Пусть свободно ходит по комнатам, вверх и вниз, повсюду, ибо Господь наделил ее великим достоинством, и она не должна против воли оставаться долго в одном месте. Ох, только бы она познала себя! Поймите меня, это очень нужно даже тем из вас, которые у Господа в одной с Ним обители. Сколь бы высоко душа ни поднялась, вы никогда ничего не сделаете сами, и не могли бы, как бы того ни хотели, ибо смирение трудится, словно пчела в улье, иначе все ни к чему. Но не забудем, что пчела вылетает из улья к цветам; так же поступает и душа, познавая себя самое. Поверьте мне, и взлетайте порою, чтобы созерцать безмерность и величие Бога. Тогда мы лучше избавимся от гадов, пробравшихся в первые комнаты, где мы познаем себя, и душа лучше увидит свою низость, чем если бы никуда не выходила. Я уже сказала, что Бог оказывает ей великую милость, позволяя познать себя, но, как говорится большее — не помеха меньшему, и с помощью Божией мы достигнем большего блага, чем если бы оставались прикованными в нашей земле.