Аргументы Аринштейна в пользу Раевского – автора диплома, на наш взгляд, не выдерживают критики. Аринштейн строит свою гипотезу на анализе сургучного оттиска печати на конверте анонимного пасквиля, присланного М. Ю. Виельгорскому.

Опишем прежде всего печать. Слева изображен циркуль (масонский знак) в виде большой буквы «А». Рядом, по мнению Аринштейна, хижина с крышей (как он пишет, «возможно, намек на африканское происхождение Пушкина» [30] (Не очень понятно, почему хижина – намек на африканское происхождение! – А. Г.)). Если смотреть не предвзято, рядом с буквой «А» большая буква «П». Под нею перо птицы, а саму букву «П» клюет птица с хохолком на голове. (По словам Аринштейна, она клюет плющ – символ верности и семейного благополучия.) Сверху буквы «П» (или, если хотите, крыши хижины, изображенной, скорее, в виде ворот) две слезы, не отмеченные Аринштейном, о чем ниже. Внутри буквы «П» – вензель из двух букв (одна в другой): АР.

Аринштейн ссылается на академика М. П. Алексеева, впервые осторожно указавшего «след» Раевского в статье, посвященной исследованию «Истории о Золотом Петухе» Ф. Клингера. Золотой Петух – это не что иное, как скрывающийся под его перьями Prince des Cocus – «принц всех рогоносцев». Эту сказку Пушкин, по мнению Алексеева, слышал от А. Раевского, поощрявшего Пушкина делать из одесских мужей «cocu» (рогоносцев). Аринштейн обращает внимание на языковую и стилистическую близость двух словосочетаний в клингеровской «Истории о Золотом Петухе» и в анонимном пасквиле: «Prince des Cocus» и «lOrdre des Cocus» (Орден Рогоносцев, коадъютором (заместителем) председателя которого авторы пасквиля нарекают Пушкина). Вензель АР Аринштейн трактует как изощренное издевательство Раевского, прямо намекавшего, что именно он, Александр Раевский, автор диплома [31] .

Все эти аргументы более чем неубедительны. Но главное, что Аринштейн добавляет к ним факт, прямо разрушающий все его построение: «Весть о трагической дуэли застала Раевского в Крыму. В письме Юлии Беркгейм к Н. Н. Раевскому из Кореиза (февраль 1837 г.), где сообщались некоторые подробности о смерти Пушкина, к упоминанию о «злобном и гнусном анонимном письме» рукою Александра Раевского сделана приписка: «du bancal Dolgoruky» («…которое написал кривоногий Долгорукий»).

Как известно: Qui s’excuse s’accuse! (Кто ищет оправданий, сам обвиняет себя!)» [32]

Какова сила психологической установки! Любой факт трактуется в свою пользу. Если Раевский приписал, что виноват Долгорукий (версия, сразу распространившаяся в обществе), значит, виноват он сам. Если бы он ничего не приписал, значит, он был бы виноват вдвойне: притаился, чтобы себя не обнаружить.

Мудрено управлять событиями так далеко от места событий. Блестящую гипотезу, полностью опровергающую версию Аринштейна, предложил Л. А. Черейский: «… на оборотной стороне конверта, присланного 4 ноября М. Ю. Виельгорскому и до сих пор хранящегося в Пушкинском доме, имеется цифра “58”, написанная чернилами рядом с почтовым штемпелем. Этот номер “почтового отделения”, как теперь бы мы сказали, а тогда мелочной лавки, из которых отправляли письма и которым присваивались соответствующие номера. Так вот, пасквиль, изготовленный в нидерландском посольстве целой группой приятелей Дантеса, должны были отправить именно из мелочной лавочки, находившейся в Большой Коломне в Прядильной или Покровской улице, в доме мещанина Фомина. По мнению Л. А. Черейского, Пушкин провел, так сказать, частное расследование и убедился дня через три в виновности Геккернов» [33] . Пушкин не сомневался, что тот, кто действовал против него, находился здесь же, близко, в Петербурге, а не в Москве или Одессе. Поэтому версия Аринштейна мало достоверна.

Впрочем, Аринштейн сделал ряд тонких наблюдений, которые как раз и стоило бы развить. Во-первых, он указал на масонский след печати. И Раевский, и Пушкин были масонами; Пушкин вступил в масонскую ложу «Овидий» в Кишиневе 4 мая 1821 года; не исключено, что название ложи (она была зарегистрирована 20 января 1822 г. под номером «25» как филиал Великой Ложи Астрея) [34] ) было предложено самим Пушкиным, увлекшимся в Кишиневе творениями Овидия, которого он прочитал, пользуясь библиотекой И. И. Липранди, и с судьбой которого соотносил свою судьбу: ссылка Овидия цезарем из столицы (Рима), страдания в изгнании (овидиевские «Тристии»). Сравните пушкинское стихотворение «Овидий», где он все-таки отличает себя от нежного римского поэта: «Суровый славянин, я слез не проливал…».

Итак, Пушкин отмечает в своем дневнике прием в масонскую ложу как весьма значимое событие собственной жизни. Пушкин вступает в масоны в качестве ученика. Он должен был пройти некий подготовительный этап. Само посвящение в масоны имеет в качестве аналогии «Легенду о Хираме»: посвящаемый переживает символическую смерть и возрождение в новом качестве. Царь Соломон поручил построить Храм Хираму. Он разделил работников на три категории: учеников, товарищей и мастеров, получавших различную заработную плату. «Ученики получают мзду свою у колонны Jakin (Якин), товарищи у колонны Bohas (Боаз), а мастера в среднем пространстве (т. е. между колоннами) (курсив везде В. М. Прямина-Морозова. – А. Г.).

Во избежание обманного присвоения младшими разрядами более высокой заработной платы, трем степеням сообщаются особые знаки, прикосновения и слова. Ученическим словом служит Jakin, товарищеским Bohas, а мастерским – полное всеобъемлющего, глубочайшего символического и реализационного значения, третье каббалистическое имя Божие, изображаемое 4 буквами Иод – Хэ – Вау – Хэ.

Три товарища Jubelas, Jubelos, Jubelum (…) задумывают овладеть мастерским словом для присвоения себе ненадлежащей мзды. Для этого они поджидают Хирама у трех врат Храма в час его вечернего обхода. У Южных врат Великого Мастера встречает Jubelas и требует от него мастерского слова под угрозою смерти. Хирам отвечает с достоинством, что познание этого слова возможно лишь тому, кто сумеет своим усердием и опытностью в работе заслужить соответствующую степень. Jubelаs наносит ему удар тяжелою железною линейкой, длиной в 24 дюйма. Удар приходится по шее, Хирам отсупает к Западным вратам, но там стоит Jubelos, повторяющий требование товарища. Архитектор ответствует молчанием и получает наугольником удар против сердца.

У него хватает сил дотащиться до Восточных врат, где его противником является Jubelum, умерщвляющий его ударом молотка по лбу (в другом варианте легенды смертельный удар наносится циркулем [35] . – А. Г.). Убийцы скрывают тело в храме под каменной громадою, а позже под покровом ночи относят его в ближайший лес, где и хоронят, отметив могилу зеленою ветвью акации.

Соломон, обеспокоенный исчезновением Архитектора Храма, посылает на розыски сначала 3 Мастеров, а затем 9 Мастеров. Хирама ищут сначала во Храме, потом вне оного. На седьмой день разыскивается его могила, отмеченная ветвью Акации <…>. Для извлечения тела из могилы царь посылает 15 мастеров и вместе с тем поручает им переменить мастерское слово из опасения, что оно было исторгнуто у Хирама его убийцами. За новое слово они должны принять первое из тех, которые будут ими произнесены при извлечении тела из могилы. Откопав тело, мастера пытаются прикоснуться к указательному и среднему пальцам его руки. При этом вследствие разложения плоть отделяется от костей, что побуждает мастеров воскликнуть Mak benach (<…> иногда переводят – тело истлевает).