Вот координаты Озера у меня есть. Не даром же, основную часть своих исследований телепортации я именно там проводил. Да и «Дрон» мой именно там учился октаграммы проецировать и рисовать. Вот туда и отправил. Так сказать: «по умолчанию». По дефолту.

Правда, мелкое хулиганство себе всё одно позволил: точку выхода разместил не на пляже, а в паре метров над центром водоёма. Месть же, хоть и мелкая, а должна же была быть… Вот пусть поплавает, охланёт. Может, не такая агрессивная в следующий раз будет?

Хотя, кого я обманываю? Когда свершённая месть конфликт останавливала? Она его в принципе только раскручивает: месть за обиду, обида за месть — месть за месть, опять обида и снова месть, потом месть за месть, месть за месть за месть… и далее по нарастающей до кульминации. Пока кто-то умнее не окажется, и ему первому не надоест.

Что ж, прибрался. Расплатился, ключ вернул. Можно пойти в свою гостиницу, помыться, поужинать и спать… надеясь, что уснуть после сегодняшнего вообще удастся. И, что кошмары не будут мучить… Эх! Моя крыша, крышечка… что ж все с тобой так неаккуратно-то, а?

Глава 18

Утреннее солнце никогда не сравнится с вечерним. И их не никак нельзя перепутать, даже, если заболеть топографическим кретинизмом и начать путать право с лево, а восток с западом. Всё равно, достаточно будет только взглянуть на это небо, на эти легкие облачка, на сам цвет солнечных лучей, бьющих с этого неба под таким странноватым малым углом, который создаёт такие длинные солнечные кляксы… Вот, кстати, интересно: почему вечером мы больше обращаем внимания на тени и их обилие, а утром на солнечные пятна и их удивительную длину?

Именно за таким вот ярким, радостным пятном света, раскинувшимся, растянувшимся по столешнице я наблюдал, сидя на удобном стуле с мягким сиденьем и высокой спинкой. За пляской мелких пылинок в желто-золотом свете солнечного луча. Любовался тонкой, почти невесомой занавеской, которая слегка колебалась под легкими порывами ветерка, которые вполне правомочно можно назвать нежными. Смотрел на зелёные листья на ветках дерева, что росло за окном… Никак не мог сообразить, кстати, к какой породе принадлежало это дерево: листья его с моей точки обзора одновременно казались похожими и на листья клёна, и на листья дуба, и даже на листья смородины. Такая нечёткость могла быть объяснена тем, что видел их, эти листья сквозь занавеску, которая едва колыхалась и слегка искажала очертания всего, что находилась за ней. Само окно, на котором эта занавеска висела, находилось на изрядной высоте — этаж пятый-шестой, никак не меньше, а значит, и высота дерева была так же не маленькой. Точно не смородина…

— Вы меня вообще слушаете, молодой человек? — прервал плавное течение моих размышлений голос Ректора Академии Магии, в чьём кабинете я нынче и находился. Хотя, наверное, не совсем будет правильным использовать слово «прервал», я ведь не перестал мыслить в том же созерцательном ключе. Да и до этого вопроса, не переставал следить за тем, что этот достойный и уважаемый мужчина мне говорил. Просто, эта вот картина: открытое окно, занавеска, длинные, по-утреннему жёлтые лучи света, полированная столешница — была столь цепляющей, наполненной какой-то внутренней гармонией, вызывающей некие ностальгические чувства и смутные воспоминания. — Я говорю, что догнать два с половиной месяца отставания от сокурсников и программы, будет очень нелегко. Да даже, в принципе — возможно ли?

— Не попробую, не узнаю, — вяло ответил я, не поднимаясь с поверхности стола и своих сложенных на ней рук, на которых я был распластан, словно вяло шевелящаяся на воздухе рыба, выброшенная на берег.

Может быть, это и невежливо, но из меня сегодня, словно бы все кости повыдергали, оставив один только студень, так и стремящийся где-нибудь прислониться и расползтись по горизонтальной поверхности. Вчерашнее опасение оказалось не беспочвенным — мне так и не удалось толком поспать. Растревоженная голова так и норовила подкинуть какой-нибудь «флешбэк» попакостнее, позабористее… Стоило лишь на пару секунд сомкнуть веки и отпустить контроль со своей «мыслемешалки». Словно специально. Словно назло. А уж о кошмарах, что набрасывались, как голодные псы, стоило лишь немного расслабиться и начать погружаться в дремоту, и говорить нечего.

Бессонная ночь. И она не прошла даром: нынче, что глаза мои, что сознание, что эмоции — всё было, словно песком присыпано. Идеальное (сарказм) состояние для сколько-то серьёзных переговоров.

Однако, оттягивать их тоже было не с руки: и время теряется, утекает, как тот же песок сквозь пальцы, и невежливо это. Да и, в целом, такие вопросы лучше всего закрывать сразу.

Что я вообще тут делал и как попал сюда? Довольно просто, на самом деле — пришёл договариваться о закрытии своего «академа». Пришёл в Деканат. Там посмотрели на мои документы, сверились с какими-то списками, что-то уточнили у лиц начальствующих и отправили меня на х… хм, приём к Ректору. Отправили. И я пошёл. И пришёл. И даже был принят. Теперь вот расплывался лужицей по его столу и стулу.

— Не попробую — не узнаю, — заставил я себя вяло пожать плечами. — Академия-то, в любом случае, ничего не теряет: обучение оплачено, дополнительные занятия тоже. Вычет за пропущенные мной дни я не требую.

— Давай на чистоту, Иван, — устало потёр переносицу мой собеседник.

— Давай… — отозвался я на автомате. Но, чуть подумав, добавил. —…те.

Всё-таки, хаметь и переходить на «ты», пожалуй, не стоило. Некоторую дистанцию в общении, пожалуй, имело смысл оставить. Чисто ради удобства.