— я противник детей, жена моя — работа! И я ей не изменяю, так на всякий случай говорю.

— как интересно, — приблизила она лицо, гипнотизируя взглядом

— а мне интересно другое, знаете ли вы этого человека? — он достал из планшета фотокарточку и сунул ее практически в лицо Лариске. Та отшатнулась. Затем вырвав снимок у Кая из рук, жадно уставилась на фото.

Потом кинула ее на стол и мне тоже стало видно. Иван Старшинский. Его фото. Мой отец! Клим показывал мне этот снимок, там на второй стороне написан год. Ему на фото лет 50, может чуть больше. Я подняла взор на Ларку и чуть не подавилась от дурного предчувствия. Подруга побледнела, странно покачивалась и глазки ее бегали. Она совершенно не умела врать.

— Лара, ты знаешь его? — мягко спросила я.

— знаю, — она крепко сжала вилку, — это было давно, я думала не всплывёт никогда. В общем этот человек, как то пришел ко мне на маникюр. Мы с тобой Свет, только познакомились, пару раз гуляли. Короче он предложил мне деньги, чтобы я о тебе сведения разные собирала. А мне тогда деньги позарез нужны были. Я же жила с Вадиком, а он в долгах был, а у нас любовь была, ну я и согласилась. А потом, когда тебя неизвестные увезли после одной вечеринки, я думала с ума сойду. Не увижу больше никогда. Но тебя через день привезли, прямо на лавочке у общаги оставили, а ты ничего не помнишь, — она начала всхлипывать, заискиваясь, заглядывая мне в глаза.

— а дальше? — я уже ничему не удивлялась и просто хотела узнать все до конца.

— а дальше беременной ты оказалась. Я вышла на этого человека и сказала что отказываюсь следить за тобой и докладывать и деньги мне его не нужны. Он не стал мне угрожать, но попросил присматривать и напоследок конверт кинул. Для тебя. Там денег немного было. Помнишь я тебе давала. На аборт. Но ты решила родить. Почему то уверена была, что от Костика какого то. А мы такого человека и не знали никто, я специально спрашивала. Больше я этого человека не видела. Вот такие дела подруга. Я не могла тебе сказать, понимаешь?

Я встала из за стола, мне вновь захотелось бежать долго, до полного истощения, но я сдержалась, видимо слишком много информации за последние сутки сделали меня толстокожей. Ларку я не винила. Она такая, какая есть и я принимала и любила ее любой.

— я хочу пройтись по парку. Одна.

Ларка подскочила было настоять, как всегда на своем. Но увидев что то в моих глазах села и ее губы опять задрожали. А я вышла и сделала, что хотела. Побежала.

Я вообще всегда была стрессоустойчивой. Но тут столько всего свалилось. Мой отец, которого я не помню, причинял боль мне и матери, ставил на нас какие то опыты. Уничтожил часть моей памяти, причем не единожды. Если Ларка говорит правду, то я забеременела от неизвестного мне человека и скорее всего мой отец был к этому причастен. Ведь этого события я тоже не могу вспомнить. А всё, что помню навязано, каким то экспериментальным веществом. Моя мама и сестра умерли от одного и того же диагноза. Отказ почек. Возможно это побочное действие препаратов. Но со мной вроде все нормально, пол года назад я проверялась.

Если честно на самом деле теперь больше всего я боялась, что отцом моей Юльки окажется тоже Клим, ведь его похищали, могли взять семя и искусственно оплодотворить меня. Жуть какая! Тогда моя дочь с Максом окажутся вообще родными братом и сестрой, а это плохо. Но есть надежда, что это не так. Посмотрев время поняла, что мне можно гулять ещё пару часов до того, как забрать внучку из сада. Я углубилась в парк. Величественные ели встретили как родную, наполняя мои лёгкие ароматом хвои. Сделав несколько шагов от аллеи в гоуби паркаи, обняла особенно толстую сосну и заплакала. Я почувствовала себя совершенно одинокой и незащищённой. Слабой, невезучей, наивной дурой. Крошечной, как муравей и меня вот вот раздавят.

В бедро кто-то ощутимо толкнул. Перестав реветь, взглянула и увидела моего нового знакомого — белого пса. Он держал в зубах небольшой бумажный пакетик и тянул его мне. Я взяла и раскрыла. На картонной подложке лежал кусочек Наполеона, тот что полюбился мне больше всех, в кондитерской Марты.

Наверное этот собакен принадлежит свату, хоть я и раньше его здесь не видела. Но именно Клим ходил за десертом и скорее всего послал своего друга найти меня. Я растроганно приласкала пса и присев на землю обняла за мощную шею, переходящую в не менее мускулистый торс.

— ты всегда приходишь, когда мне плохо, мой мохнатый дружочек. Имени твоего не знаю, так и буду тебя звать — Дружок!

И тут случилось чудо. Пёс закачал головой в отрицательном ответе и совершенно осмысленно посмотрел мне в глаза. Я остолбенела.

— ты меня понимаешь? — осторожно спросила.

В этот раз зверь покачал головой, соглашаясь.

— а я. а…тортик будешь, — Я протянула открытую коробку, но пёс лизнул не сладость, а мои пальцы и раззявил пасть, вывалив язык. Ну просто улыбака!

— как же тебя звать, если не Дружок? Может Клим, как черный шаман зовёт?

Пёс задорно закивал головой и подпрыгнул от избытка чувств.

— хорошо Клим, так Клим.

Мы посидели немного в обнимку и я поделилась с этим белым чудом сокровенным.

— Знаешь, мне нужно сново как нибудь пробраться на остров. Может удастся ещё что то вспомнить. — пёс насторожился, его торчащие уши поднялись ещё выше.

— Но тот человек! Он мой отец, он очень жестокий и опасный, хоть и старик. Он узнал меня и даже сказал, что ждал. Я вот что подумала. А вдруг он подстроил смерть моей матери и прячет её где нибудь в подземельях завода? Вдруг она жива, а он мучает ее и ставит опыты? Может я смогу её спасти?