– Как зовут? — поставив парочку жуликов к стене, я занялся мучителем собак, выведя его на улицу, подальше от ворот.

— Соловьев Илья Алексеевич.

— Вчера, после обеда, где был?

— Клиентов обходил, хозяин послал.

— Сначала к кому заходил?

— Буфет у Николаевского вокзала, на Пушкинской улице.

— Потом?

— Потом в бакалею на Владимировском проспекте.

Следующий вопрос о том, где был Илья, когда убивали его хозяина, я задать не успел. В проезде показалась пара подвод, которые быстро двигались по направлению к складу.

— Эй, Илюшка, следующая партия готова? — издалека заорал с передней подводы здоровый красномордый мужик в распахнутом полушубке.

— Это кто?

— Клиенты. — глаза Соловьева забегали.

— Кто конкретно клиент?

— Сил Силович Кудашов, у него универсальный магазина на Лиговском проспекте.

— Кто распорядился ему отгружать товар.

— Хозяин вчера сказал.

Я потащил упирающегося Соловьева обратно в здание склада, поставил его к стене и наскоро обыскал. У скромного приказчика в кармане оказалось пухлая пачка разномастных ассигнаций, в количестве двух тысяч рублей.

В запертую дверь уже долбились приезжие, обещая оторвать уши Соловьеву за такие шутки.

Я оглядел свое малочисленное воинство. Со мной на склад приехало шесть человек. У нас имеются три мутные личности, которые я бы с удовольствием расстрелял за пакгаузом, чувствовал я их холодное, душегубское нутро. К сожалению, если я сейчас сделаю это, меня не поймут даже мои соратники. Третьим был приказчик покойного Пыжикова — Дементий Павлович Хвостиков, от которого я опасности не ждал. Если я оставлю двух солдат, то их должно хватить, чтобы охранять трех задержанных и безобидного приказчика, потому как четверо — это тот минимум бойцов, который мне необходим для предметного разговора с неведомым мне господином Кудашовым. Соловьева мне придется взять с собой, чтобы разобраться с этой мутной историей распродажи товарно-материальных ценностей сразу после насильственной смерти владельца.

— Слушай мою команду. Этих трех посадить в этот угол, приказчик может быть свободен. Ты и ты остаетесь с ними. Близко не подходить, держать на прицеле, стрелять на поражение сразу. Эти два знатные душегубы, чтобы они вам не говорили. Остальные сейчас поедем за мной, но скоро вернемся.

Когда я распахнул калитку, разъяренный мужик в распахнутом полушубке попытался оттолкнуть меня и ворваться на склад, чтобы оторвать уши шутнику Илюше Соловьеву, но нарвался на ствол «маузера», уткнувшийся в живот и умерил свой пыл.

— Вы кто такие уважаемые и зачем сюда рветесь?

— Я старший приказчик Кудашова Сил Силыча Пономарев Никита. Приехал за нашим товаром.

— А я начальник милиции Адмиралтейской части Котов, расследую убийство купца Пыжикова и мне очень интересно, на каком основании вывозится имущество покойного.

— Какая милиция? Не знаю никакой милиции. Мне хозяин сказал забрать товар по накладной, и я его заберу. А пистолем ты меня не пугай, у нас свои ружья найдутся. Эй, Прошка!

Пассажир второй телеги стал тянуть из-под брезента что-то длинное, имеющее приклад. Я пальнул из «маузера» над головой Прошки, после чего, приставив ствол ко лбу замершего от неожиданности Пономарева, спрятался от замершего Прошки за широкой фигурой старшего приказчика.

Мои инвалиды в это время, рассредоточившись, приняли положение для стрельбы лежа или с колена, у кого они были, наведя на приезжих свой разномастный арсенал.

Прошка оказался парнем сообразительным. Он отбросил, гулко звякнувшую о мостовую, винтовку и первый задрал руки.

— Оружие примите. Этих обыскать и держать на прицеле.

Господин Кудашов оказался таровитым хозяином, во второй телеге мои бойцы изъяли берданку, которую тут же приняли на вооружение.

Через десять минут наш маленький караван ехал в обратном направлении, в сторону Лиговки.

Я ехал на второй телеге, держа на прицеле спины, сидящих передо мной, приказчиков и слушал обиженное бормотание Никиты Пономарева, который отходил от неприятных минут знакомства со мной.

Замыкающей двигалась наша телега с запряженной в оглобли Звездочкой, что периодически тянула ко мне хитрую морду и издавала призывное ржание. Но мне было не до лакомств для хитрой кобылы. Я чувствовал, что совершил ошибку, оставив хотя и дважды за инструктированных, но неопытных инвалидов наедине с мутными жуликами.

Российская Империя. 5 марта 1917 года.

Бакалейный магазин, принадлежащий предпринимателю Сил Силычу Кудашову напомнил мне московский «Гастроном №1», в котором я побывал в детстве — слабые лампы под потолком, полированные деревянные панели благородного коричневого оттенка, только поглощающие неяркий свет, пирамиды продуктов за спиной, торжественных и важных, продавцов и бедный ассортимент товаров. Телеги остались на улице под охраной моих сотрудников, а в магазин я вошел, гоня впереди себя Пономарева Никиту и Соловьева Илью. На пороге магазина наперерез нам бросился швейцар в синей шинели с позументами, но увидев оружие в моей руке, тут же отвлекся на идущей по противоположной стороне улицы барышень. Над торговым залом магазина нависали застекленные антресоли, куда вела широкая лестница.