— Какая из легенд Новой Москвы сознается, что была жертвой обстоятельств, — усмехнулась Ника. — Верно?

— Я подозреваю, что не признается ни одна. Но относится это ко всем. На самом деле, ситуация просто сложилась так. Плюс эмоции и все остальное. Ну и получилось, что…

— Ты стал террористом номер один в России, — кивнула она.

— Я один раз имел дело с вашими, — решил я перевести тему. — Было у нас одно дело, связанное с борделем. Он, кажется, назывался «Маламут». В честь пса.

— Знаю, — кивнула она. — И девочек оттуда знаю, хотя сама там не работала. А что за работа была?

— Да так, — я усмехнулся. — Похитить одного из клиентов.

— А это не как-то мелко для тебя? — спросила она.

— Нет, — я покачал головой. — Ты ж не думаешь, что я только и делал, что носился по городу и взрывал башни крупных корпораций?

— И убивал лидеров банд, — она опрокинула в себя бокал, пошло, как никогда не станешь пить хороший виски. — Наливай ещё.

Я в несколько мелких глотков опустошил свой бокал и налил ещё. Мне постепенно становилось лучше, тревога отступала. Понятное дело, что она просто притупилась под воздействием алкоголя, и что если ее постоянно глушить таким образом, то ни к чему хорошему это не приведет. С другой стороны, иногда можно. Когда вот так вот, никуда не нужно идти.

У нас есть ещё несколько часов, даже если и напьемся, то выспаться успеем в любом случае. Тем более, что в относительном комфорте. Большая двуспальная кровать — это не диван в каморке у трудовика, и уж тем более не голый битум крыши. Да и белье постельное тут найдется, пусть даже и немного запылившееся.

Жаль только, что душа нет. Но купаться теперь по-видимому только в реке можно. Хотя, тут и пляж должен быть неподалеку, проблема только в том, что он замертвячен, скорее всего. Зомби там должно быть немало.

— Как ты убила тех людей? — спросил я. — За которых тебя посадили?

— Они изуродовали одну из наших девчонок. Ты же сам знаешь, как относятся к проституткам в Новой Москве.

Смотря к каким, на самом деле. Был я в элитном заведении, где все совсем иначе. И даже общался с одной такой. Правда, они там не только дыркой торгуют, но и поют, танцуют, могут беседу поддержать, да и вообще развлечь клиента.

Но у «Кровавых» бордели чисто утилитарные, там все просто. Даже комнаты чуть ли не с размер кровати, в два на два метра.

— И что? — спросил я. — Как поймали-то?

— Да дело в том, что это не парни с улиц вроде тебя были, — ответила она. — За которых никто никого искать не станет. Совсем другой сорт людей. Один из них оказался сынком одного из топ-менеджеров корпы. Называть какой не буду, не с руки, сам понимаешь. Вот меня и нашли.

— И не выдали ему? — удивился я. — Посадили?

— Повезло, — пожала плечами девушка. — Следаки честные попались. А в тюрьме меня пытались убить трижды, я едва уворачивалась. Поняла, что ещё немного, и все, прирежут или задушат. А там стали на шоу вербовать. Вот и пошла сюда.

— Понимаю, — кивнул я. — Мне в тюрьме тоже не жить. Если учесть, сколько и чего я натворил, то и пары дней не протянул бы. И это только за то, что доказать удалось, а за остальное… Да, в общем-то, так и так убили бы.

Она выпила ещё и как-то резко погрустнела, задумалась. Погрузилась в свои мысли. Я решил не отвлекать ее и стал рассматривать картины, попивая виски.

На одной из них, самой большой, был изображён узкоглазый мужчина в белом кимоно с черным поясом. Он стоял в бойцовской позе. Интересно, кто это? Один из хозяев квартиры? Или, может быть, какой-то киногерой прошлого, который настолько нравился художнику, что он решил изобразить его?

Каково это вообще — рисовать картину от руки в наше время, когда рулят нейросети и графические редакторы? Когда от руки-то уже никто не пишет.

Да уж. Сорок лет назад жизнь была совсем другой.

— А тебе не страшно? — спросила она.

— Что именно? — не понял я.

— Да все, — пожала плечами Ника. — Ты ведь наемник. За деньги людей убивал. Да и потом то, что сделал… Тоже из-за денег?

— Нет, — я покачал головой. — Мне за это не заплатили. И я сам не знаю, почему я так поступил. А вот насчёт страха… Боюсь, конечно. Но когда надо действовать, просто отключаю мозги и пру вперёд. Тело само делает, и думать надо о бое, а не о страхе.

— И сейчас так же? Мы ведь встретили уже одного из нас, покусанного. Можно умереть, обратиться и потом бродить, как вот эти вот все.

— Нет уж, — я усмехнулся. — Бродить и жрать человечину я не стану. Пущу себе пулю в башку, вот и вся недолга. Но до этого буду до последнего драться. Искать супрессант, вакцину, ну что нам ещё скинули. Знаешь, двое суток — это на самом деле очень большой срок, если постараться, то за это время можно горы свернуть. Вот, что я понял в Новой Москве.

— А мне страшно, — вдруг сказала Ника. — Я не думаю, что смогу убить себя.