– А почему я должна кому-то что-то доказывать? – в противоположность своему собеседнику Лола – сама безмятежность и спокойствие.

– Хотя бы потому, что это вы полезли ко мне с поцелуями! – рявкнул Дягилев.

– А вы объясняете публике каждый свой поцелуй?
– картинно изумилась Лола. С удовольствием заметила, как под артистической небритостью разливается темный густой румянец. – В конце концов, это всего лишь признание вашего таланта. От горячей поклонницы.

– Это вы – горячая поклонница? – Дягилев теперь сверлил ее взглядом, не переставая.

– Горячее не бывает! – Лола пылко прижала руки к груди. – Я крайне возмущена, что невинный порыв моей души был так превратно истолкован!

Дягилев еще некоторое время смотрел на нее – все так же пристально и подозрительно. А потом отвел взгляд в сторону и глубоко вздохнул.

– Из-за ваших невинных порывов со мной не разговаривает моя невеста.

Вот тут Лола удивилась по-настоящему. Да-да, Гвидо что-то говорил про невесту. Но как же это…

– А почему вы не объяснили ей, как на самом деле обстоит дело? – осторожно поинтересовалась Лола.

– Вы меня слушаете?! – к Дягилеву снова вернулся его громкий и раздраженный тон. – Она не хочет со мной говорить! Как объяснить что-то человеку, который тебя не слышит?! И все, между прочим, - он нацелил свой длинный палец на Лолу, - из-за вас!

– Вы хотите сказать, - теперь уже Лола не сводила со своего визави внимательного взгляда, - что ваша невеста поверила тому, что написано в новостях, и не дает вам шанса рассказать, как все было на самом деле?

– Именно так, - Дягилев издевательски кивнул.

– Знаете, по-моему, у вас проблемы с доверием в отношениях.

– А по-моему, у вас проблемы с головой!

Теперь они сверлили взглядам друг друга, словно на спор – кто первый отведёт глаза: женские темно-карие или мужские зеленые. Первыми сдались зеленые.

– Извините, - Дягилев кашлянул и отвернулся к стене. – Я сказал лишнее. И непозволительное.

– Извинения приняты, - Лола тоже отвела взгляд в сторону. – Итак, возвращаясь к началу разговора. Что я могу сделать для вас, синьор Дягилев?

– Вы можете сделать официальное заявление для прессы, - он тут же снова повернулся. – О том, что между нами ничего нет.

– Это будет выглядеть глупо, - фыркнула Лола. – Глупо и нелепо. Нет ничего глупее, чем оправдываться.

– Мне это необходимо.

– А мне – нет.

За все недолгое время их знакомства Фёдор Дягилев смотрел на Лолу практически всегда с неприязнью или недовольством. А вот сейчас он откинулся на стуле и принялся разглядывать ее с каким-то странным интересом. Словно пытался что-то понять или определить для себя.

– Хорошо, - кивнул коротко. – Сколько?

– Сколько чего?

– Сколько стоит ваше заявление?

После первого шока от услышанного Лола рассмеялась. А он забавный, этот синьор Дягилев.

– Вы полагаете, что меня можно купить?

– Зачем так грубо? – мягко усмехнулся Дягилев. Он снова стал расслабленным и патрициански вальяжным. И голос снова мягко зарокотал. – У вас есть то, что мне нужно. Я хочу это получить.

– Что же, разумный и деловой подход, - Лола сложила руки на груди.
– А вы уверены, что вам это по карману?

– Назовите цену, - все с той же вальяжной усмешкой ответил Дягилев.

И Лола назвала. Не слишком церемонясь и не намереваясь торговаться.

– Я хочу, чтобы вы приняли участие в моем показе через две недели.

– Что?!

– Я по вашей просьбе делаю публичное заявление. Вы по моей просьбе принимаете участие в показе, - Лола развела руками. – Честная сделка.

– Честная сделка?!
– заревел басом – ну а чем еще может реветь бас – Дягилев.
– Вы соображаете, что говорите? Чтобы я… - ткнула пальцем себя в грудь, - выступал на вашем… - ткнул пальцем в направлении Лолы, - в вашем… балагане?!

– Балагане? – Лола тоже может демонстрировать идеальный прогиб брови. Но Дягилеву нет никакого дела до ее бровей, он продолжает орать.

– Опера – это древнее, великое и прекрасное искусство! А не средство для звукового сопровождения вихляющих бедрами девиц!

– И не только девиц, - мурлыкнула Лола. А потом отчеканила: - Мода – это тоже древнее и прекрасное искусство, синьор Дягилев. Подревнее вашего будет. Так что не убудет с вас.

– Знаете, что? – он резко встал. – Идите вы к черту, синьора Ингер!