Шрифт:
– Какой-то местный жиголо на мотоцикле. Вылетел наперерез, - о появившимся не иначе как мистическим образом дорожном знаке и о том, что мотоциклист оказался ее соотечественником, Лола решила почему-то умолчать.
– Вот сукин сын!
– с чувством произнес Гвидо. А потом потомок древнего итальянского аристократического рода произнес еще несколько таких слов, что его сиятельные предки наверняка перевернулись в своих мраморных гробницах. Но развить эту тему Гвидо не дали. В кабинет вошла Паола с ворохом эскизов в руках.
***
Спустя три часа, решив все самые срочные вопросы с коллекцией «осень-зима», Лола и Гвидо обедали в небольшом ресторанчике рядом с офисом.
– Я бы запретил на законодательном уровне выпускать изделия из трикотажа больше сорок восьмого размера, - проворчал Гвидо, покосившись на проплывшую мимо даму размера «хозяйственная харизматичная хищная леопардица», облачившую в леопардовые лосины лучшие сантиметры и килограммы своей харизмы.
– А говорят, что итальянцы любят пышных женщин, - Лола разделывала филе камбалы на аккуратные кусочки.
– Нельзя верить всему, что говорят, - он отпил вина. – А я вообще не люблю женщин, как ты помнишь.
– И меня? – невинно округлила глаза Лола.
– Тебя я обожаю! – Гвидо быстрым движением притянул пальцы Лолы к своим губам и пылко поцеловал. – И потом, я на тебя работаю, а это совсем другое дело.
– Все ты врешь, - Лола не преминула ущипнуть Гвидо за щеку. – Ты любишь женщин!
– Только а) красивых б) платонически.
– Если верить Платону, то это самый высший вид любви.
– А еще я люблю женщин образованных, - рассмеялся Гвидо. – Слушай, любовь моя, кстати об образованных и культурных женщинах…
– Твой тон не сулит ничего хорошего, - сразу же предупредила Лола. – Я сейчас начну сморкаться в скатерть!
– Перестань, - Гвидо снова взял ее за руку – Послушай, я запланировал нам сегодня на вечер роскошное событие!
– У меня сегодня по плану вечер в кровати в компании эскизов.
– Нет, нет, нет!
– возмутился Ди Мауро. – Только не сегодня!
– Чем сегодняшний день особенный? День рождения у тебя в октябре, я помню.
– Сегодня мы идем в «Ла Скала»!
– Твою-ю-ю ма-а-ать….
***
– Почему ты такая упрямая? – Гвидо продолжил свою миссионерскую деятельность за кофе.
– Я не упрямая, я просто терпеть не могу всю эту чушь.
– Как можно говорить «чушь» про великое искусство!
– возмутился ее друг и управляющий миланского офиса по совместительству.
– Гвидо, я тебя очень прошу…
– Нет, это я тебя прошу! – пылко возразил Гвидо. – Представь, как мы будем прекрасно смотреться на фоне интерьеров «Ла Скала»? А ты выгуляешь в свет то черное с синим платье из новой коллекции.
– Я дизайнер, а не модель!
– Никто так не умеет подать собственные творения, как вы, синьора дизайнер, - елейно ответил Гвидо.
– Так, - Лола отставила в сторону чашку с кофе. – А теперь быстро сказал мне, в чем на самом деле причина.
Гвидо пару секунд попытался построить невинные глазки, но быстро смирился с бесперспективностью этого занятия.
– У меня там новая любовь, - он скромно потупил взор.
– В «Ла Скала»?! – поперхнулась панакоттой Лола. – Кто он?!
– Ой, ты себе не представляешь, какое это чудо! – после чистосердечного признания информация из Гвидо посыпалась как из рога изобилия. – Между прочим, он твой соотечественник!
– Да?! – час от часу не легче. Везет ей прямо сегодня на соотечественников. – И кто же сие чудо?
– Фёдор Дягилев.
Лола закатила глаза. А потом вернулась к панакотте.
– Ну конечно, Дягилев, как же иначе. Этот Федя тоже импресарио?
– Он бас!
Так, десерт ей спокойно съесть не дадут!
– Бас? – недоверчиво переспросила Лола. – Это который закатывает глаза как в припадке и орет страшным утробным голосом, как будто в металлическую бочку?
– Лола Ингер-Кузьменко, кто занимался твоим воспитанием?! – возмутился Гвидо.
– Родители занимались, - откинулась Лола на стуле. – И очень усердно. Если бы не дядя и его семья, я имела бы все шансы вырасти – о, ужас! – в культурного человека. А они меня спасли.
Гвидо хмыкнул. А потом вернулся к волнующей его теме.
– Ты не представляешь, какой там голос! Ты что, в самом деле, никогда не слышала этого имени?