Однако отогнал воспоминания и продолжил осмотр. Кое-где убогие драпировки на стенах, комод или трюмо, он сразу и не разобрал — массивное, со шкаф. Низенький столик, на нем вроде меч и кинжал в ножнах, какой то кувшинчик с кубком. Серьезных размеров кресло на гнутых ножках с наброшенной на него большой медвежьей шкурой. Причем на морде умерщвленного топтыгина виднелись внушительные клыки.

Свет шел от окна, узкого, с бойницу — рама из множества ячеек, стекла маленькие, с ладошку, мутные и вроде как разных цветов. Имелось и еще одно подобное окошко, но почему то закрытое внутренним ставнем, дощатым и плохо пригнанным — через щели сочился скупой лунный свет, тут не перепутаешь день с ночью.

— Ничего не понимаю…

Все под седую старину, антураж соответствующий, в такое он раньше и поверить не мог, не то чтобы увидеть. Даже в музее много современных предметов, которые здесь напрочь отсутствуют. И лежит на перине, в которую погрузился как в воду — такое ощущается сразу. А вот другие постельные принадлежности отнюдь таковыми не являются — одеяло из шкур, тяжелое, но очень теплое. Подушка под головой твердая, как рулон туго свернутой ткани, каковой, к его изумлению, она и оказалась. Спать на такой сродни пытке, но ведь он как-то спал.

— Это что такое?!

Удивление нарастало с каждой секундой, переводя его разум в состояние полного обалдения, как сказал бы любой юноша. Откинув шкуры и присев на кровати, он обнаружил на себе длинную до пят ночную рубашку с рукавами, жесткая ткань льняная, тут ошибки быть не могло. На голове старинный ночной колпак, Магнус содрал его и тут же почувствовал, как глаза начинают выкатываться из орбит, а рот распахнулся шире медвежьей пасти, так как челюсть отпала.

— Не может быть…

Вопрос завис в воздухе, он едва сдержал панический приступ, проведя ладонью по прическе. Волосы оказались длинные, таких никогда не носил. Как у девчонок в юности, притом еще распущенные. Уцепив пальцами прядь, Магнус рванул, и с трудом сдержал крик, только застонал.

Больно, очень больно — не парик, настоящие волосы, отнюдь не приклеенные. И не сон, а явь — от такого сразу бы проснулся, а тут наваждение продолжает держать реальность, отнюдь не иллюзию, плод воспаленного воображения, учитывая перенесенный стресс.

Очумело мотнув головой, Магнус поглядел на собственные ладони, клекоча как старый ворон, но не в силах каркнуть — где морщинистая кожа с пигментными пятнами, почему пропал след от ожога. И вопрос тут же сорвался с языка — мозг его прямо вытолкал и озвучил:

— Что это… Омоложение на полвека?!

И тут лютый холод прошелся по телу, будто сжиженный азот разлили — на тонком запястье тускло блеснуло золото знакомого артефакта. Тот самый браслет и он его хорошо сейчас разглядел. Искусно напаянная змея с рубиновым глазом заглатывала свой хвост с таким же рубином на конце, и показалось, что на него смотрят два кровавых глаза. В ужасе Магнус заорал, срывая браслет с запястья, яростно желая только одного — чтобы этот безумный и ужасный сон поскорее закончился.

— А-а!!!

Ему показалось, что от крика задребезжали стекла, браслет отлетел и пронзительно зазвенел гонгом, но наваждение не схлынуло, наоборот, оно приняло ужасный характер.

Жмяк!

С треском тяжелая дверь отлетела в сторону, и в оранжевом пляшущем огнем проеме появился человек в донельзя странной одежде. Вроде как в пончо, которые носят латиноамериканцы в горах. Голова просунута в отверстие на ткани, по бокам разрезы и все в красно-синих полосках. Да и штанишки такие же смешные, в таких же расцветках, видел в фильме про королеву Марго. Причем на бедрах словно надутые, ноги в сравнении с ними тонкие, а под коленом завязки. И башмаки с загнутыми носками — вид как у клоуна, вот только Магнусу было уже не смешно.

— Мой принц, я здесь! Огня сюда!

В руке воин, тут ни до смеха, такое сразу чувствуется, держал обнаженный меч, с узким лезвием, но довольно длинный и оттого внушительный. А еще на поясе кинжал, а лицо пересекал жуткого вида шрам. Лет тридцати, может и сорока — властный и сильный.

Весь его вид произвел на Магнуса страшное впечатление, и он рухнул на кровать, стараясь прикрыться одеялом. В голове сразу появилась мысль, что такой вояка зарубит любого с легкостью, и не поморщится, а потом живот вспорет и кишками голову обмотает.

Укрыться и спрятаться от происходящего не удалось — с него в мгновение ока сорвали одеяло.

— Мой принц, что с тобою?! Это я, комтур Иоганн фон Регенбах! Ты не ранен, ваша светлость?!

Сильные руки рывком, как пушинку, извлекли его из перины, в зажмуренные глаза ударил яркий свет. Ворвались еще двое, тоже с мечами в руках, но один из них держал еще и факел. Вот только в железных кирасах, а на головах были шлемы, похожие на суповые миски — такие он видел в музее и Пауль тогда назвал их «шапелем».