Ангелы — не сейфы, они не бывают несгораемыми, в который раз мысленно воскликнул Сандалфон, но тут же устыдился, ибо едва не впал в грех гнева, что, как известно, не пристало эфирному созданию. Как бы то ни было, отступника, связавшегося с презренным падшим, отпустили. Проявив, по мнению архангела, все признаки такого греха как леность. Ну что бы не попытаться уничтожить предателя каким-нибудь иным способом? Не говоря уже о соляных столпах — таких стройных, таких тихих, самим безмолвием своим возносящих хвалу Свету…

Добросовестность, аккуратность, исполнительность, стремление к прекрасному — список достоинств Сандалфона был бесконечен, как Вселенная. Его сердце пылало жаждой идеала во всем, и прежде всего — в рядах личных дел небесной рати. И поскольку никаких распоряжений от вышестоящих инстанций не имелось, архангел-референт решил поступить так, как поступают все хорошие работники: избавить шефа от мелкой проблемы, ликвидировав ее самостоятельно.

Тем не менее, на случай возможного неудовольствия руководства, не помешало бы обзавестись достаточно убедительным обоснованием пользы и необходимости своего поступка.

В Раю и окрестностях с самого начала времен не существовало большего специалиста по части обоснования чего угодно, нежели Метатрон. Он умел объяснить и найти оправдание всему — от изгнания первых людей из Эдемского сада до внезапной отмены Армагеддона год назад. Составленный им экстренный пресс-релиз мгновенно вернул десятимиллионное небесное воинство из полной готовности к Святой войне в состояние ангельской кротости, но стоил Метатрону нескольких декалитров нектара, оставшегося от прежних арендаторов горних высей. И если бы Азирафель был способен икать, он проикал бы целый месяц, ибо был поминаем архангелом отнюдь не в благословениях.

Метатрона, как и Сандалфона, удивила огнеупорность преступника. Тем не менее, Глас Божий поспешил во всеуслышание объявить ее проявлением высшего милосердия. Эта причина, кажется, устроила всех — кроме непосредственно причастных.

Тысячелетиями работая крылом к крылу, референт и пресс-секретарь научились понимать друг друга с полуслова.

— Надо что-то делать, — заметил Сандалфон, рассеянно обозревая Небеса сквозь огромные окна центрального офиса.

— Если делать, то только во славу… — откликнулся стоящий рядом Метатрон, показывая глазами, чья именно слава имелась в виду.

— Безусловно. Надеюсь, столп?

— Это старо, друг мой.

— Классика не устаревает, — возразил Сандальфон.

— Кроме того, мгновенное превращение в столп не произведет того эффекта, который необходим в нашей идейно-воспитательной работе с младшим ангельским составом. Между прочим, именно по этой причине я не одобрил решение Гавриила относительно адского пламени. Увы, ему всегда была свойственна некоторая идеологическая близорукость.

— Что же ты предлагаешь?

И без того сияющие, глаза архангела озарились высоким вдохновением:

— Полагаю, ты согласишься со мной в том, что, во избежание повторного инцидента, нам важно не столько покарать отступника, сколько продемонстрировать на его примере, какие прискорбные последствия влечет за собой контакт с падшим. С этой точки зрения простое низвержение Азирафеля в Ад, то есть к его приятелю, не возымеет нужного нам эффекта. Ты улавливаешь мою мысль, Сандалфон?

Светлый взгляд Сандалфона вспыхнул ответным восторгом понимания:

— И когда же мы проведем э-э-э… наш показательный урок?

— Прежде всего, надо подготовить контингент, создать у него правильное настроение. Затем дождаться, пока отщепенец совершит еще какое-нибудь непотребство…

— Ждать придется недолго, — усмехнулся Сандалфон.

— И я так думаю. Ты посвяти в наши планы Михаила и Уриила, я поговорю с Гавриилом. Мы должны явить истинное величие.

— Но не много ли чести для одного…

— Не забывай, Сандалфон, — посуровел Глас Божий, — это урок не для единственного преступного ангела, но для сонма непорочных. Дабы укрепили дух свой и впредь строже блюли чистоту помыслов и безупречность поступков.

Кроули сидел за письменным столом из цельной мраморной плиты, в обитом пурпурным бархатом кресле с позолоченными подлокотниками, и задумчиво смотрел на высокий фикус в кадке, свое последнее приобретение. Листья растения боязливо жались к стволу.

В жизни демона чего-то недоставало. Досадный изъян объявился среди беспечальных ярких дней, точно лист с пятном в гуще буйной зелени. Ад решил напомнить о себе? Нет, там на удивление держали слово. С Азирафелем тоже все было в порядке, по крайней мере прямо сейчас не требовалось мчаться к нему и вытаскивать из очередных неприятностей.