Это последнее открытие дает пищу для размышлений и свидетельствует о том, что при поисках первобытных рисунков никогда не следует отказываться от них и терять надежду, а надо продолжать искать, вооружившись сосредоточенным вниманием и непобедимым упорством.

Конечно, круг все больше сужается, и неизвестные пещеры с изображениями животных встречаются все реже, ограничивая, таким образом, поле исследований и снижая шансы открыть наскальные рисунки.

Опыт, однако, показывает, что для этого далеко не всегда обязательно иметь дело с ранее неизвестными и неисследованными подземными полостями. Баррабау, Руфиньяк, если говорить только о самых последних открытиях, свидетельствуют, что подобные следы доисторического человека удается иногда открыть в давно известных и широко посещаемых пещерах. Разве не открыли в 1958 году новые рисунки в узком проходе пещеры Ла Мут, на который раньше никто не обращал внимания, а ведь первые рисунки в этой пещере были найдены еще в 1895 году! Или разве в том же, 1958 году не нашли первобытные рисунки в давным-давно известной пещере Массат в Арьеже?

Итак, наш вывод: и в Перигоре, и в Пиренеях, как, впрочем, и в любых других районах, еще очень многое осталось неоткрытым.

Никогда археология не вызывала такого интереса, никогда не наблюдалось такой активности, никогда не направлялось столько экспедиций в самые различные уголки земного шара на поиски исчезнувших цивилизаций, истоков человечества, истоков искусства. Привилегированной страной в этом отношении можно считать Францию.

Все, кто посещает пещеры, все, кто спускается под землю, должны быть очень внимательны и тщательно осматривать каменные, а также и глинистые стены и потолки. Рано или поздно испытанная усталость, пережитые опасности будут вознаграждены интереснейшими, захватывающими находками и даже подчас сенсационными открытиями.

Глава тридцать третья

Пятьдесят два каскада пещеры Сигалер

Исследовать пещеру или пропасть, в той или иной мере уже известную, открытую (иногда уже давно) кем-то другим, конечно, несравненно менее интересно и привлекательно, чем исследовать полость, которую открыл сам. Поэтому всегда будет больше охотников открывать, чем желающих идти по чужим следам. В альпинизме желание быть первым тоже составляет особую привлекательность, но это несравнимо с первенством под землей.

Ведь альпинист открывает и изобретает только новый маршрут на известную уже вершину, которую достигали и раньше, но другими маршрутами, тогда как в спелеологии, открывая край пропасти или вход в пещеру, исследователь проникает в них как самый первый человек, и с каждым шагом, с каждой ступенькой он продвигается и углубляется в нечто совершенно новое и никому не известное.

Мои мысли часто обращались к пещере Сигалер — одному из моих самых интересных открытий. Я хорошо помнил акробатические трюки и мучительно трудное преодоление водных преград, позволившие нам с женой достичь третьего километра этой великолепной пещеры. Я знал, что пещера идет куда-то вверх от страшного девятого водопада, преодолеть который мы не смогли, и порой спрашивал себя, удастся ли когда-нибудь возобновить эти исследования. Я видел только одну возможность — заинтересовать в исследованиях какую-нибудь сильную команду и совместно с ней организовать сложную и дорогостоящую экспедицию в затерянное в горах подземелье.

Как-то я один дошел до второго километра и здесь у подножия первого водопада вспомнил, как вдвоем с женой штурмовали и преодолели восемь каскадов. Это воспоминание (может быть, потому, что оно было еще свежо) болезненно отозвалось в моем сердце, и я решил больше не возвращаться в Сигалер, тем более что увидел, что спокойствие пещеры нарушено и опошлено посетителями.

И вот однажды в 1953 году в течение одной недели я получил сразу два письма из совершенно различных источников, но относящихся к одному и тому же предмету и содержащих одинаковые проекты. Мне писали бельгийцы из Брюсселя и провансальцы из Марселя, причем и те и другие спрашивали, что произошло с гротом Сигалер, куда, по их сведениям, не было ни одной экспедиции после 1939 года. Они спрашивали о моих намерениях относительно этой пещеры и не буду ли я возражать, если они продолжат ее исследование.

Такое двойное обращение со стороны молодежи меня тронуло и было мне очень приятно. Я ответил им, что у меня нет никаких прав на пещеру Сигалер, что она в равной мере принадлежит всем, если говорить с точки зрения спелеологов, и что их интерес к незаконченным исследованиям в ней меня радует.

Я посоветовал им объединить усилия (в отношении финансирования, организации и оборудования) и провести франко-бельгийскую экспедицию, снабдил их всяческими добрыми советами и дал зарисовки, которые могли им пригодиться (описание местности, указания на высоту каскадов, рекомендации). Кроме того, я добился, что управление горных разработок (наследники гидроэнергетического предприятия) предоставит в их пользование подъемный канат, а также бараки, расположенные на высоте двух тысяч метров неподалеку от входа в грот.

Экспедиция состоялась в 1953 году. Меня любезно пригласили принять участие в этой франко-бельгийской экспедиции, но по досадному стечению обстоятельств в это же самое время должен был происходить наш спуск в Пьер-Сен-Мартен.

В 1954 году те же спелеологи, члены франко-бельгийской экспедиции, которая на этот раз была более многочисленной и лучше организованной, снова ринулись в наступление на каскады Сигалер. Они вновь меня пригласили, но и на этот раз все совпало с нашим ежегодным спуском в Пьер-Сен-Мартен, и, конечно, я не смог к ним присоединиться.

Только в августе 1954 года нам удалось наконец вырвать у баскской пропасти тело Марселя Лубана, которое покоилось там с 1952 года. В этом же месяце, то есть в августе 1954 года, Сигалер тоже потребовала жертвы: Мишель де Доннеа, молодой брюсселец, которому едва исполнилось двадцать восемь лет, погиб во время паводка в ледяных водах потока Сигалер.

Наконец, поскольку мои экспедиции в Пьер-Сен-Мартен были завершены, в августе 1955 года я смог присоединиться к третьему наступлению на Сигалер.