Шрифт:
Господин Кестнер повесил трубку, поглядел на мальчика так, словно видел его впервые, и сказал:
– Эмиль, пошли скорее наверх. Нам надо тебя сфотографировать.
– Да что вы!
– с удивлением пробормотал Эмиль, и покорно пошел за господином Кестнером, поднялся с ним еще на три этажа и очутился в светлой комнате.
Там он причесался, и его сфотографировали.
Потом господин Кестнер повел Эмиля в типографию - ну и грохот же там стоял: казалось, что стучат сразу на тысяче пишущих машинок!
– отдал какому-то дяденьке странички, которые напечатала красивая белокурая девушка, и сказал, что он тут же вернется, потому что это очень срочный материал, ему надо только прежде отправить мальчика к бабушке.
Потом они на лифте спустились на первый этаж; и вышли на улицу. Господин Кестнер остановил такси, усадил в него Эмиля, дал шоферу деньги, хотя мальчик и запротестовал, и сказал:
– Отвезите, пожалуйста, моего юного друга на Шуманштрассе, дом пятнадцать.
Они крепко пожали друг другу руки, и господин Кестнер сказал на прощание:
– Когда приедешь домой, передай от меня привет твоей маме. Она, видно, очень милая женщина.
– Еще бы!
– воскликнул Эмиль.
– Да, и последнее!
– крикнул вдогонку господин Кестнер, когда машина уже тронулась.
– Обязательно прочти сегодняшний вечерний выпуск нашей газеты. Ты будешь удивлен!
Эмиль обернулся, чтобы помахать господину Кестнеру. И господин Кестнер ему тоже помахал.
Потом машина скрылась за углом.
Глава шестнадцатая
КОМИССАР ПОЛИЦИИ ПЕРЕДАпТ ПРИВЕТ
Такси ехало уже по Унтер-ден-Линден, когда Эмиль спросил вдруг шофера:
– Мы, наверно, скоро приедем?
– Так точно.
– Извините, пожалуйста, но я забыл, мне вначале надо попасть, на Кайзераллее, в кафе "Жости". Там я оставил букет цветов для тети и чемодан. Не будете ли вы так любезны заехать сперва туда?
– Что значит "любезен"? У тебя есть деньги на случай, если не хватит тех, которые я уже получил?
– Да, деньги у меня есть. А я не могу прийти к тете без цветов.
– Ну что ж, ладно, - сказал шофер и свернул налево.
Они проехали через Бранденбургские ворота, потом мимо зеленого тенистого Тиргартена и Ноллендорфской площади. Теперь, когда все хорошо кончилось, Берлин казался Эмилю куда приветливей и уютней. Но все же он на всякий случай ощупал свой верхний карман. Деньги были на месте.
Получив свои вещи в целости и сохранности, Эмиль поблагодарил девушку за стойкой, снова сел в такси и сказал шоферу:
– Ну, а теперь к бабушке!
Они развернулись, проделали весь этот длинный путь в обратном направлении, пересекли реку Шпрее и покатили по узким старым улочкам с серыми домами. Эмилю хотелось глядеть в окно, но, как назло, ему все время что-то мешало: то он возился с чемоданом, который без конца падал с сиденья, то воевал с ветром, который вырывал у него букет из рук.
Шофер затормозил. Машина остановилась у дома пятнадцать на Шуманштрассе.
– Ну вот мы как будто и приехали, - сказал Эмиль и вылез из такси. Сколько я вам должен добавить?
– Нисколько, наоборот, я тебе еще верну тридцать пфеннигов.
– Что вы!
– воскликнул Эмиль.
– Купите себе на них несколько сигар.
– Спасибо, малыш, я не курю, а жую табак, - сказал шофер и поехал дальше.
Эмиль поднялся на третий этаж и позвонил в дверь, на которой была табличка "Хаймбольд". До него донеслись громкие возгласы, потом дверь распахнулась, и он увидел бабушку. Она схватила Эмиля за шиворот, поцеловала его в левую щеку и одновременно шлепнула по правой, потом втащила за волосы в квартиру и закричала:
– Ах ты, негодник, ах ты, негодник!
– Хорошенькие вещи узнаешь о тебе, - сказала тетя Марта дружелюбно и подала ему руку.
А Пони-Шапочка - на ней был мамин передник - сунула ему локоть, пропищав:
– Осторожно! У меня руки мокрые. Мою посуду. Бедные мы, женщины!
Потом они все прошли в комнату, Эмиля усадили на кушетку, и бабушка с тетей Мартой стали его так рассматривать, словно он очень ценная картина Тициана.
– Деньги принес?
– спросила Пони.
– Еще бы!
– воскликнул Эмиль, вынул из кармана три бумажки, протянул сто двадцать марок бабушке и сказал: - Вот, бабушка, возьми. И мама передает сердечный привет. И просит тебя не сердиться, что ничего не послала в прошлый месяц. Но было мало работы. Зато в этот раз она посылает больше обычного.
– Спасибо, мой милый мальчик, - ответила бабушка, протянула ему назад ассигнацию в двадцать марок и сказала: - Это тебе. За то, что ты такой отличный сыщик.
– Нет, я не возьму этих денег. У меня ведь есть двадцать марок, которые мне дала мама.
– Эмиль, бабушку надо слушаться. Спрячь скорее деньги!
– Нет, я их не возьму.
– Ну и болван!
– воскликнула Пони-Шапочка.
– Я не заставила бы себя просить!
– Нет, бабушка, мне не хочется.
– Возьми, говорят, не то у меня от бешенства разыграется ревматизм, пригрозила бабушка.