— Темп 4! Огонь!

Встреченные шквальным огнем, брюханы как бы застопорили, разворачиваясь веером. Бить их, бить!

— Прекратить стрельбу! — слышу команду Березняка.

На земле тишина. В воздухе упорный, нарастающий, глуховатый рокот «хейнкелей». И тут же улавливаем знакомый перестук. МиГи! Девятка наших истребителей идет на сближение. Вспыхнули кинжальные полосы.

— Гори, гад!

Головной «хейнкель» полыхнул свечкой, свалился на левое крыло и косо понесся к земле, оставляя за собой шлейф дыма. За лесом раздался мощный взрыв. Немецкие летчики не успели сбросить груз и взорвались на своих бомбах. Горит второй, третий «хейнкель». Остальные отвалили на запад.

Что творилось на батарее! На верзиле Семене Иванове чуть не весь расчет повис от радости. А мой Павел Багин набросился на меня, сорвал пилотку и полез целоваться.

— Ура-а! — орали зенитчики хором.

Изрядно села аккумуляторная батарея. Ночью настроил движок, веду зарядку. Монотонный гул навевает сон. Взбрадриваюсь, достаю из ранца письма. Одна стопка — от отца из Новосибирска, вторая — от матери из Алма-Аты. А эта, самая пухлая, от Маши из Сталинска. Перечитываю первым ее письмо, написанное в далеком теперь, еще довоенном июне. На листке лощеной бумаги контур ручонки моего пацаненка. Что они сейчас делают, мои дорогие? Мать, наверное, зачастила в церковь. Отец достает из сундука свои четыре Георгиевских креста, вспоминает бои в японскую пятого года и империалистическую. А Маша?..

Зашел Березняк:

— Ты, сержант, не наведи на батарею какого-нибудь «шатуна» с бомбами!

— Нет! Я змеевик приспособил, так что вместо искр только дымок курится.

Мы своего лейтенанта уважали. После десятилетки он мечтал поступить в Харьковский политехнический. Но отец посоветовал пойти в военное училище. Вместе выбрали зенитную артиллерию — интересный, умный род войск! Наш комбатр заядлый технарь. Незадолго до войны полк получил новые приборы управления зенитным огнем. Было их немного, выдали лучшим батареям. Березняк возился с новинкой, как с малым дитятей, изучил его до последнего винтика. С прибористов согнал сто потов, добился быстрого и точного «совмещения», научил самостоятельно устранять всевозможные неисправности.

К 27 июня обстановка на нашем направлении резко ухудшилась. Началось отступление.

Идем через Львов! За время службы полюбил я этот древний город. Не часто, но бывало воскресными днями, получив увольнительную, бродили мы с ребятами по уютным улочкам.

Батарея миновала опустевшую площадь Мицкевича, повернула на шоссе в сторону Тернополя. Улицы пустынны, словно вымерли, пахнет гарью.

Полк сосредоточился в лесу. Встретились с земляками из 13, 14 и 15-й батарей. Я разыскал Георгия Басова. С ним мы на пару «бацали» цыганочку в кружке полковой самодеятельности. Гоша сильно похудел, на его красивом лице были заметны следы усталости.

…Поздно вечером 29 июня батареи полка вытянулись из леса на шоссе и двинулись на Тернополь. Вражеская авиация нас пока не обнаружила, но на обочинах шоссе мы видели разбитые и сожженные автомашины, тягачи, конные повозки. Здесь не воевали, здесь одни других просто расстреливали и бомбили.

Перед Тернополем на бреющем полете на батарею вывалилась пара «мессеров». Березняк вовремя заметил стервятников. Как только они на предельной скорости выскочили на опушку леса, мы резко тормознули, и трассы пуль прошили шоссе немного впереди.

На окраине города батарею остановили связные из штаба полка. Мы привыкли к тому, что Березняк, когда ставит задачу батарее, всегда подробно объяснит обстановку, чтобы солдаты тоже знали, что к чему. На этот раз ничего определенного он не сказал. Обстановка была неясная. Севернее — в обход — наступают танковые части врага, южнее несколько наших пехотных дивизий оказались в окружении. На подступах к городу замечено движение небольших разведывательных групп противника. Часть батарей полка поставлена отражать налеты авиации, часть — на танкоопасные направления.

Заняли позицию севернее города. Окопались прямо на пшеничном поле. Связисты и разведчики выдвинулись вперед — стерегут автоматчиков. Андрей Ивойлов, Павел Багин и я с пулеметом отрыли окоп около проселочной дороги. Впереди — большая лощина.

Только наладили связь, смотрим: в километре от нас с западной стороны накатывается до роты фашистов на мотоциклах и двух бронетранспортерах.

Докладываю Березняку.

Ползком перетащили пулемет на бугор. Дорогу перекрыли не в лоб, а расположились метрах в пятидесяти, на возвышенности. Обзор отличный. Павел на связи, но связки с гранатами приготовил.

Показались незваные гости. Едут осторожно, на небольшой скорости. Двести метров, сто, пятьдесят…

— Начали!..

Полоснули длинной очередью. «Максим» — машина убойная, а эти как на ладошке. Только два мотоцикла чудом уцелели. Бронетранспортеры прибавили скорость, идут на нас.

— Павел! Что батарея?

— Цель не видно! Выслано отделение Рогачевского. Сейчас будут!..

Левый бронетранспортер пристрелялся. Головы не дают поднять. Правый полез на бугор в обход, но вдруг опрокинулся и загорелся. Это он борт батарее подставил. Андрей, словно прикипев к пулемету, бьет по смотровой щели. Павел размашисто бросает связку гранат. Грохот и… тишина, какая-то тяжелая, неестественная тишина.