– Прикинь! Приезжаем, время едва за полночь. Послали меня и Ника. Мы заходим, а там кумар, вообще не продохнуть. Все обдолбанные, кто-то уже выключился, и че нам делать! Подходит какой-то бык, хлопает по спине и такой типа: «Работайте, пацаны!» Че хотел вообще?

– Во-от, – злорадно протянул Серый. – А взял бы одинокую дамочку, провел бы приятные тихие выходные в загородной усадьбе с личным спортзалом и бассейном. Как я! – озорно на него посмотрел.

– Фигасе! – Леха обалдел. – Че, серьезно?

– Серьезно!

– А по баблу че вышло?

Серый хмыкнул и показал последнее сообщение от оператора. Леха рухнул на диван рядом с ним:

– Офигеть!

– Во-во… – Серега убрал телефон. – Ты подумай!

Леха отправил еще одну ложку плова в рот и реально задумался.

– Только тебе с первой дамочкой столько незаплатят, – решил пояснить Серый. – Это постоянки. Их нарабатываешь долго.

Леха кивнул.

– И Моте не говори, что я тебе заработок засветил.

– Че ты думаешь, пойду права качать? – возмутился Леха. – За кого ты меня принимаешь! – и уже потише: – Я ж понимаю, сколько ты в конторе, сколько я.

Леха доел плов, откинулся на спинку дивана, закатил глаза, видимо, что-то подсчитывая, и тут его взгляд уперся в Тайкину картину. Серый повесил ее так, чтобы можно было разглядывать лежа. С утра, например, когда только проснулся. Или когда засыпаешь.

– Это че? – нахмурился Леха. – Тайкино?

– Да, – пожал плечами Серега.

– А с хрена ли она тебе картины дарит? – Леха напрягся, привстал, всем корпусом повернулся к Серому.

– А почему бы и нет? – ответил тот очень тихо, еле сдерживая возмущение.

– А поясни? – Леха просто по-бычьи наезжал.

– А что пояснить? – Серый несмотря на то, что был раза в полтора меньше него, тоже был не робкого десятка.

– Серый, я когда сказал, что она мне как младшая сестра, я не шутил, – Леха уже челюсть выпятил.

Черт! Суки! Они вообще понимают, что делают? Диктуют ей, куда поступать, как себя вести, с кем общаться, как общаться! Серый закипал.

– Я ее не обижаю и в трусы к ней не лезу, – его черные глаза сверкнули яростью, а голос понизился до вкрадчивого шепота. – Что еще тебе пояснить?

Леха молчал. Сверлил соседа взглядом, ждал, думал, но Серый не отступал. Такой же прямой взгляд в ответ и больше никаких комментариев. Леха сдался:

– Сорян, я, кажется, перегнул палку, – примирительно выставил руки.

– Кажется, – Серый повел подбородком, отвернулся.

– Я просто… – попытался объясниться Лешка. – Ну с хрена ли у тебя ее рисунок? – парень беспомощно взмахнул рукой.

– Лех, она просто хвасталась своими работами! – воскликнул Серый. – Просто показывала этюды. Этот мне понравился. Реально понравился. А ей понравилось, что ее работа у кого-то на стене висит. Что тут такого-то?

– Да вроде ничего, – с сомнением протянул Леха и встал перед рисунком, разглядывая. Хмыкнул, пожал плечами. – Ну я это... На боковую.

– Давай, – пожал ему руку Серый.

– Ты дома сегодня?

– В одиннадцать уйду, в два вернусь, – у Сереги был один заказ.

– Ну ок. Я буду спать.

Серега просто кивнул в ответ, провожая соседа взглядом. Подошел к стене, тоже посмотрел на Тайкину картину. Бедная таракашка. Мягкая улыбка тронула его губы. Заводится сама, вывести невозможно. Аккуратно коснулся рисунка, вздохнул, вернулся на диван. До одиннадцати можно подремать. Или просто поваляться, глядя на строгий серый город в черной рамке.

***

Тая перестала приходить.

То ли дома все наладилось, то ли после истории с картиной Леха запретил у них появляться. Серый не спрашивал, его не посвящали, и от этого он дико бесился. Злился и на нее тоже, хотя сам себе повторял, что у нее элементарно нет его номера, она не может ему ничего написать. Но все равно чувствовал себя ребенком, у которого отобрали конфетку. Крутился по пустой кухне, вспоминая ее «Ну посиди со мной! Ненавижу есть одна!» И даже в магазине забрел в отдел овощей. Посмотрел на полки, вздохнул и вернулся к пельменям. Почему-то теперь все было не так. Что-то саднило в груди, все мешало, утро не утро и ни один день не добрый.

Как обычно по четвергам, Сергей ездил к бабушке. Александра Васильевна встречала его неизменно радостно, даже если называла чужим именем. Он брал ее под руку, и они гуляли во внутреннем дворе между клумбами и садовыми деревьями. Выходить за пределы пансионата не запрещалось, но врачи настоятельно рекомендовали этого не делать: старики могут потом попробовать выйти сами и потеряться. Таким, как его бабушка, лучше забыть про внешний мир. Им все компенсирует мир внутренний.

Баб Саша с удивительной точностью помнила Серегино детство и с радостью делилась воспоминаниями.