– Заходи, – коротко бросила она и пошла в свою комнату.

Сережка благодарно кивнул Ираиде Львовне, шагнул в просторный коридор. В тусклом свете бра квартиры было почти не видно. Только терялись где-то в высоте потолки, да поблескивали патиной картины на темных обоях. Они считались активами и были запрещены к продаже, а вот мебели почти не было. Это Тая рассказывала. Отец любил антиквариат, и мама после его смерти уже почти все продала. А другое купить не могли, даже шведский ширпотреб.

Несколько шагов по коридору, и справа высокая двустворчатая дверь. Тая уже зашла в комнату, стояла к нему спиной, вцепившись в спинку стула, тяжело дышала. Сережка затворил дверь за собой, прислонился к ней плечом. Весь вечер придумывал, что ей сказать, но понял, что сейчас слов нет совсем. Стоял молча. Смотрел на ее тонкую беззащитную спину и проклинал себя за то, что сделал. За то, что сказал после.

– Чего молчишь? – она резко обернулась. В глазах снова слезы. – Ты же поговорить пришел? Говори!

– Тая… – проговорил он и понял, что голос срывается, замолчал.

– Я? Я да, я – Тая! А ты у нас сейчас кто? – она обхватила себя руками, унимая дрожь. – Серж? Или когда не уплачено, можно просто Сережа?

– Тая, прости… – начал он. Она вздрогнула, словно ожидала чего угодно, только не этого. А он продолжил, пока не растаяла решимость,– Прости меня, пожалуйста. Я не смогу без тебя, – шумно вздохнул. – Хочешь быть любовниками, окей, будем любовниками, – и уже почти шепотом: – Только давай не ссориться.

Она онемела, прикрыла рот ладошкой, посмотрела на него с изумлением.

– Сереж, – произнесла наконец, – я… – нахмурила бровки, опять замолчала.

– Ты значишь для меня намного больше, чем думаешь, – отвернулся в сторону, зажмурился на секунду. – Наверное, из-за этого я так и взбесился. Не надо было… – помедлил, – заказывать.

Она хмыкнула, всплеснула руками, закатила глаза, наполненные слезами.

– Прости, – шагнул к ней. – Я не хотел так. Как угодно, только не так.

– Господи, – простонала она, – какой же ты дурак!

Она снова заплакала, а он сжал ее в объятьях, замер, стиснув зубы от боли. От всей той боли, что сейчас рвала его изнутри. Все должно было быть по-другому. Но он не мог ее потерять. Жить без нее не мог.

Уткнулся лбом в ее лоб, погладил по непослушным волосам:

– Девочка моя маленькая, что же мы вытворяем?

– Сережка, ну какого черта? Почему просто нельзя быть вместе?

– Тай, – выдохнул, прижал ее к себе, – Тая, – потерся губами о ее макушку. – Давай не сейчас. Давай об этом потом.

– Да? – усмехнулась, шмыгая носом. – А сейчас что?

Серый просто улыбнулся, погладил ее ладонью по лицу, вытер большим пальцем слезы.

– Я… Я был груб… – нахмурился, с трудом справился с голосом. – Тебе не было больно?

– Нет, – ехидно усмехнулась. – По крайней мере, не физически.

– Прости…

– Иногда можно и так. Я не про слова!

Он улыбнулся уголками губ, облегченно вздохнул, и прижался губами к ее лбу.

– Тая, – выдохнул вместе с поцелуем.

Она поднялась на цыпочки, нашла губами его рот, нежно коснулась, потом смелее, еще раз. Сережка снова вздохнул, впился в нее поцелуем, его руки заскользили по ее бедрам, поднимая ничему не мешающую ночнушку.

– Тайка! – прошептал ей на ухо. – Позволить себе быть с тобой… – мотнул головой. – Как же это трудно!

– Знаешь что? – она отстранилась, заглянула ему в глаза. – У тебя уже нет выбора!

Сережка усмехнулся, медленно опустился перед ней на колени, поднял футболку, прижался губами к ее животу:

– Моя маленькая девочка, – поцелуй, еще один, руки плавно поднялись к ее грудям. – Солнышко мое, – он целовал каждый сантиметр ее тела, нежно прижимаясь, вдыхая аромат ее кожи. – Я от тебя просто без ума, – опустился чуть ниже, коснулся губами лобка, настойчиво раздвигая складку между половых губ.

Тайка рвано ахнула и опустилась на пол перед ним.

– Иди сюда.

Сгреб ее в охапку, притянул к себе на колени. Все его тело наслаждалось близостью с ней, просто пело, сладко ныло, хотелось ее раздеть, раздеться самому, прижаться.

В коридоре тихо скрипнула половица. Оба замерли, посмотрели на дверь, поймали взгляд друг друга и сдавленно рассмеялись. Тайка приложила пальчик к губам:

– Тшшш, – а в глазах бесенята.

Сережка расплылся в улыбке, потянулся к этим сложенным трубочкой губам, поймал их, чуть сжал, коснулся языком. Тайка вся подалась ему навстречу, жадно впилась в него поцелуем, хозяйничая языком у него во рту, кусая губы. Чуть отстранилась, посмотрела на него долгим взглядом, не отводя глаз, сняла футболку.