Кто ещё? Филя и Степашка, неразлучные напарники и закадычные друзья. Блэкмор, которого так прозвали за то, что был музыкантом и умел классно играть на гитаре.

Шаман. Свой в доску. Якут по национальности, считал, что Азазель и его ближайшие помощники, капитаны – одержимы тёмными силами, и, по собственному утверждению воина, шёл в мёртвый город, чтобы «изгонять демонов».

Тихий. Именно тот случай, когда прозвище полностью соответствовало сути. Тихий в компании был молчаливым, если не сказать застенчивым, но прославился как искусный снайпер. Авантюрист почти никогда не расставался со своей любимой СВД с глушителем.

Кухня. Причина, по которой он отправился в поход против «серафимов» – секта забрала у него лучшего напарника, Винта. Единственное, что было известно о жизни Кухни до его появления в Зоне – то, что он работал поваром в дешёвой забегаловке. За это, вероятно, авантюрист и получил такую кличку.

– Если взять мясо, допустим, псевдога или слепса, как следует его прожарить и посолить, потом полить майонезом и кетчупом, а потом положить в хот-дог вместо стандартных сосисок, то клиенты даже не почувствуют разницы, – утверждал здоровяк Кухня во время одного из привалов. – При условии, что повар достаточно хорош. Во всяком случае, с обычными собаками в Большом Мире никто не замечал подмены…

– Заткнись, Кухня, не порти аппетит! – возмутился Филя, в этот самый момент жующий бутерброд.

– Да ладно, мужики, расслабьтесь, просто у меня чёрный юмор такой, – попытался выкрутиться Кухня. – Но если серьёзно, мой вам совет – никогда не ешьте в дешёвых забегаловках.

– Так ты же сам постоянно бываешь в баре «У погибшего авантюриста», – заметил Степашка. – Или это, по твоему мнению, элитный ресторан?

– Насчёт бара – да, то, что они там выдают за еду – даже в сто раз хуже стряпни из моей забегаловки, – согласился Кухня. – Но здесь, в Зоне, как бы и выбирать особо не из чего. Я имел в виду, не ешьте в дешёвых забегаловках, если когда-нибудь будете в Большом Мире.

– А что мы там забыли, в Большом Мире? – спросил Гулливер. – Нам и тут хорошо.

– Ну, не знаю… Я думал, каждый авантюрист мечтает поднакопить деньжат на счастливую старость и свалить отсюда подальше, купить яхту, поселиться где-нибудь на берегу моря… Разве нет? На пенсию, которую платят в Большом Мире, особо долго не проживёшь.

– Смотря где, – заметил Филя.

– Ну да, где-нибудь во Франции, может, и проживёшь. Так что, мужики, разве вы не мечтаете о спокойной обеспеченной старости? С внуками?

– С молодой красивой женой, – подхватил Шаман.

– Ты сам-то в это веришь, Кухня?

– А что? Конечно, верю. Должна же у меня быть своя авантюристская мечта.

– Вот Холод точно не собирается в обозримом будущем возвращаться в Большой Мир, – заметил Степашка. – Ему там кранты. Правда ведь, Холод?

– Правда, – ответил тот. – Зачарованный Край – последнее место, где меня станут искать. Даже если те, кто за мной охотятся, узнают, что я в Зоне, достать им меня здесь будет на порядок сложнее, чем в любой другой точке земного шара.

– Зачарованный Край… – эхом повторил Степашка.

– Это другое название Зоны. Разве ты никогда не слышал? – спросил Филя.

– Может быть, и слышал когда-то давно, но забыл… А почему Зачарованный?

– А что, Холод, скучаешь иногда по своей родине? – спросил Гулливер. – Был ли соблазн вернуться?

– Был. Но сейчас время неподходящее. Может быть, когда-нибудь через много-много лет… когда мой край станет свободным…

– А ты, Ярый, – сказал Кухня. – Ты разве никогда не думал отсюда свалить?

Ярый очень давно мечтал завязать, но он знал, что если сильно хочешь что-нибудь сделать, то лучше никому заранее не сообщать о своих намерениях. А иначе в последний момент что-то обязательно пойдёт не так. Поэтому Ярый уклончиво ответил:

– Поживём – увидим.

– Какая разница, в Зоне, или вне её… – сказал авантюрист по прозвищу Сэнсэй. – Весь материальный мир есть сон, иллюзия. Значение имеет лишь то, что происходит в душе у человека.

Сэнсэй. Тот самый, который рассказывал Ярому про бонсай. Увлекался восточными религиями, практиковал медитацию и йогу. Обладал феноменальной гибкостью – например, мог на спор почесать пяткой за ухом. Выражение его лица при этом сохраняло полную невозмутимость. На привалах обычно сидел, скрестив ноги в позе лотоса.

– Слыхали, что Сэнсэй изрёк? – воскликнул Филя. – Всё материальное – сон!

– Как матрица, что ли? – спросил Степашка.

– Как компьютерная игра…