Когда бандитской диктатуре пришёл конец, поток воровских денег из Зоны прекратился. И вояки вконец озверели. Жить на одну зарплату оказалось не так-то просто. Военные стали совершать «рейды» в Зону, грабя и убивая бродяг, которые попадались им на пути. Для авантюристов настали тяжёлые времена.

– …Так что Штопор – ты, может быть, помнишь его, крутой бродяга, – нанял нас и других ребят. Мы взымаем проценты со всех авантюристов, чтобы на собранные деньги откупиться от военных, – заключил Филя. – Некоторые платить отказываются. Приходится заставлять силой.

– Ясно, – сказал Ярый. – Мне тоже нужно платить?

– Решай сам, – усмехнулся Филя. – Если ты нам помогаешь – тогда тебе, конечно, полагаются определённые социальные льготы… А если нет – тогда плати по общему тарифу и проходи.

– Да уж, круто тут у вас всё поменялось…

– Да не так уж много и поменялось. Просто тебя долго не было, вот ты и отвык, – сказал Филя. – Но ничего, мы это исправим. Так что, Ярый, решай, ты с нами или нет?..

Ярый посмотрел в глаза старому знакомому и понял, что от прежнего Фили, которого он знал, там мало что осталось. Словно бы душу товарища забрал Тёмный Авантюрист. Ярый почувствовал, что если он не даст ответ, который тот хочет услышать, Филя с лёгкостью пристрелит «коллегу». Ярый перевёл взгляд на другого знакомого, напрасно ища поддержки. Кухня смотрел на него недобро. Автомат Кухни сейчас был наставлен на лежащего на земле новичка, но хозяину оружия потребуется всего секунда, чтобы вскинуть «калаш» и перенаправить на другую цель. Допустим, если бы Филя был один, Ярый, может, и успел бы его пристрелить первым. Пятьдесят на пятьдесят, учитывая, что они примерно равны по опыту. Но против двоих у него нет никаких шансов. Или есть?

Ей-богу, правду говорят, что Зона – Зачарованный Край. Никогда здесь ничего кардинально не поменяется, всё рано или поздно вернётся на круги своя. Отдельные индивиды в ней будут совершать смелые и отчаянные поступки, а кто-то, наоборот, подлые и трусливые. Но столько грязи… Бессмысленно. В конечном итоге всегда будет побеждать нечеловеческая злоба. Злоба, которая заглушает всё остальное. И это так невыносимо жаль.

– Ладно уж, так и быть, я с вами, – сказал Ярый. Другого выхода у него не оставалось.

– Молодец, Ярый, – сказал Филя. – Я знал, что ты примешь правильное решение.

Кухня расслабился и принялся дальше пинать бедолагу-новичка. Филя повернулся к Ярому спиной и пошёл обратно. И это стало его ошибкой.

Ярый выстрелил Филе в затылок, а затем, падая на землю, в полёте успел срезать очередью Кухню. Кухня тоже выстрелил, но на секунду позже. Тело здоровяка отбросило назад очередью, ствол его автомата дёрнулся вверх, и пули прошли над головой Ярого. А Ярый лежал на дороге, в траве, жадно глотая воздух. Живой! И даже не ранен. Чудом пронесло…

Авантюрист поднялся и подошёл к Кухне. На теле бывшего коллеги прибавилось несколько лишних дырок, но тот ещё слабо шевелился. Ярый произвёл контрольный выстрел в голову. А потом повернулся к новичку и протянул ему руку:

– Вставай, салага. Ты цел? Идти можешь?

Новичок, по счастью, оказался не ранен, отделавшись только ушибами и, похоже, сломанным ребром. Он закинул одну руку на плечо Ярому, и так они вдвоём пошли дальше, в сторону деревни новичков.

…Пожалуй, если бы Азазель был прав, и Зона действительно оказалась живой одушевлённой сверхсущностью, которая на основе неких своих, пускай и недоступных для понимания ограниченного человеческого разума, критериев, определяла, «казнить нельзя, помиловать» или «казнить, нельзя помиловать» – всё было бы далеко не так страшно, как есть на самом деле. Потому что человек мог бы всегда утешать себя надеждой, что пока он поступает «правильно», остаётся «полезен» Зоне, она не тронет его, не убьёт. «Но самое зловещее в Зоне, – подумал Ярый, – не то, что она враждебна к людям, а то, что она равнодушна».

То есть враждебна ко всем без разбору. Каким бы хорошим, добрым, честным и благородным ни был человек, он не застрахован от притаившейся за углом подлянки, которую не заметит уставший замыленный глаз. «Соковыжималке» всё равно, кого рвать на куски. И наоборот – пускай человек конченый отморозок, если он будет внимательным и не допустит случайную ошибку, он может так же успешно выживать в Зоне, как и условный «герой», или даже ещё успешнее, так как не обременён совестью, моральными убеждениями и прочим «лишним» багажом. Итак, самое страшное не то, что Зона враждебна, а то, что она безразлична и одинаково беспощадна ко всем.