– Прошу великодушно извинить, капитан-лейтенант, за некоторые гиперболические выражения, вырвавшиеся по вашему адресу совершенно непроизвольно. Чистосердечно раскаиваюсь.

Донахью молча пожал Дану руку.

– За такую работу мы заслужили ордена, - сказал Крист.

– Вот именно.
– Уайт рассмеялся.
– Всех вызовут в Белый дом, президент вручит награды, а в газетах будут напечатаны ваши портреты и подробное описание того, что вы проделали.

Профессор сел в кресло, закурил трубку и прогудел:

– Никогда барды и менестрели не будут слагать о нас оды, и ни один пес не будет знать о деяниях наших.

Таков удел наш. Во мраке творим дела и во мраке растворимся, как призраки.

– Я сделаю представление, - сухо сказал Донахью.
– Может быть, получите отнюдь не призрачные конверты.
– Он обратился к Морнингстару: - Сможем сделать точную копию?

Морнингстар пожал плечами:

– А почему бы и нет? Устройство переключателя таблиц и перемещения клавишей довольно остроумное, но мы все сфотографировали и набросали схемы. По-моему, вы должны угостить нас шампанским.

– Правильно, - сказал Дан.
– Моя любимая марка Луи Редерер, гран...

Донахью остановил его:

– Не торопитесь. Вы свою работу кончили, но самое главное впереди. Надо положить эту штуку обратно. Это самое опасное.

Бузони повернулся к профессору Дану и показал головой на Донахью и Уайта:

– Это верно, что на их долю приходится самая рискованная часть операции. Ведь их могут схватить полиц... то есть японцы.

Профессор вынул трубку изо рта:

– Зато они получат следующий чин на два года раньше. За них не беспокойтесь. Их не обидят, и они сами себя не обидят.

Донахью стал ходить по комнате, заложив руки за спину. Часто смотрел на часы, подносил их к уху и встряхивал: идут ли они. Он сильно нервничал. Подойдя к Уайту, спросил шепотом:

– А вдруг с Пако что-нибудь стряслось? Кто-нибудь из пассажиров задержит его... или он забудет...

Уайт усмехнулся:

– Трудновато забыть про пять тысяч долларов.

Донахью закурил и снова стал ходить по каюте. Профессор вытащил карманные шахматы и стал играть с Бузони. Крист и Морнингстар развалились на диване, задрав ноги на спинки стульев. Крист вскоре захрапел. Бузони сделал мат профессору, и тот произнес несколько энергичных слов. Они начали вторую партию.

Вдруг стукнули в дверь - три раза. Донахью замер на месте и бросил сигарету на пол. Уайт вскочил:

– Куросиво пошел дежурить.

Донахью кивнул головой и, подойдя к чемодану, простонал:

– А что, если он... не ужинал? Тогда мы погибли.

Он поднес указательный палец ко рту и закусил его.

13

– Добрый вечер, - сказал Терано, входя в каюту.

Идэ показал на кофейник:

– Я заварил крепкий кофе. Отгоняет сон.

– Жалко, что я раньше не догадался. А то сегодня утром...
– Терано запнулся, - подумал... есть ли у нас кофе?

Идэ кашлянул:

– Я открывал часто иллюминатор и, кажется, немного простудился. Приму сейчас лекарство и снотворное.

После его ухода Терано налил себе чашку кофе и выпил. Потом выпил вторую. Обезопасил себя с этой стороны - больше никогда не заснет на дежурстве.

Но беда подкралась с другой стороны. Спустя полчаса после того как он заступил в ночное дежурство, у него начались боли в животе. Сперва покалывало, потом стало схватывать острее и острее.

14

– Как только выйдет, пойдешь за ним, - сказал Донахью Уайту, затем приказал Кристу: - А вы встаньте у поворота и, если Уайт подаст сигнал тревоги - поднимет обе руки, - пулей к тридцать девятой, стучите в дверь, затем сюда.

Уайт прильнул к двери. Началось напряженное ожидание. Донахью стал кружить по каюте, время от времени потирая виски. Профессор Дан, Морнингстар и Бузони начали партию покера.

Донахью остановился, ударил себя по голове и произнес свистящим шепотом:

– А что, если... не подействует? И он не выйдет никуда? Я с ума сойду.

15

Патентованные пилюли не помогли - они не могли так быстро подействовать. Рези усиливались с каждой минутой. Терано закрыл глаза и скрипнул зубами. Проклятые консервы, это они. Мидии или редька. Наверное, мидии. Он наклонился и прижал руки к животу - не помогало. Помассировал, двигая рукой по часовой стрелке, - стало еще хуже. Он закусил губу и, затаив дыхание, стал считать в уме, но, досчитав до тринадцати, сообразил, что это ни к чему. Схватывало все сильнее и сильнее - терпеть больше было невмоготу.

Вынув из ящичка листочек тонкой бумаги, смазал его клеем, потом вытащил из кармана пиджака нитку и застыл на месте. Переждав приступ, положил нитку около чемодана и хотел придать ей вид буквы "хо", но раздумал - не было времени. Он вышел из каюты, последним напряжением воли повернулся к двери и наклеил на дверь бумажку. И тут пришлось выдержать новый приступ - на лбу у него выступил пот. Он прижал руки к животу и медленно побрел вдоль кают.

16

Уайт закрыл дверь и обернулся: