Античное государство исторгает Единичность; единичное действование преступно. Преступление = активное противостояние Единичного как Единичного наличному общественному и политическому (= всеобщее) порядку. Отрицание Всеобщего во имя утверждения Единичности есть преступление.

Но вместе с тем можно сказать, что Преступление играет роль индивидуализирующего начала, ибо и в смертной казни осуществляется синтез Всеобщего и Единичного: это меня, а не кого-то другого, должны умертвить, и так решили все (Общество, Государство).

Таким образом, всеобщее действование Государства обрушилось на голову этого единичного преступника; тем более здесь нет никакого Befriedigung, коль скоро и в этом случае Индивидуальность «реализуется» только в смерти и посредством смерти.

Со своей стороны Государство, исторгая Единичность, предполагает упразднение /suppression/ Единичного (члена Семьи), значит, упразднение его Sein (поскольку Единичное — это природное живое существо). Следовательно, сущностной характеристикой языческого Государства будет война, действенное уничтожение Единичного, его смерть. Но война преступна по отношению к Семье, которая признает Единичное, его Sein, его жизнь (животную) высшей ценностью.

Карая преступника, Государство запрещает хоронить его и совершать погребальные обряды в его честь. Это то же исторжение Единичности: отказ во всеобщем признании (в погребальных обрядах) единичности смерти. Итак, то, что Государство считает законной карой, для Семьи — не что иное, как преступление. (Тема «Антигоны»).

Р. 332, 5-я строка снизу /с. 248/: [62] «… абсолютное право нравственного самосознания вступает в конфликт с божественным правом сущности»: Народ как совокупность Граждан вступает в конфликт с самим собой как совокупностью Семей.

Р. 333, 13-я строка /с. 249/: [63] действование языческого Господина носит конформистский характер, и он хочет быть конформистом. Господин — никогда не революционер (самое большее — «анархист»).

Р. 333, 23-я строка /с. 249/: в Античном государстве нет разделения Wesen /сущность/ и Macht /мощь/, т. е. Граждан и государственной Власти (правление). Античный Господин не может исключить себя из Государства, он не может быть революционером. И не хочет им быть. Вне Государства он — ничто, мертвый предок.

В своих действиях он хочет быть законопослушным. Но коль скоро действие — человеческое, оно не может не быть отрицающим. Однако Господин этого не знает. Он не отдает себе отчета в своей собственно человеческой сущности, не осознает отрицающего характера человеческого действия. Он не понимает, не сознает сам себя. И вот поэтому он — не подлинный Индивидуум.

Он действует либо как гражданин, либо как член семьи. И в том и в другом случае налицо преступление. «Sittlichkeit» /нравственность/ — это по существу Verbrechen, Schuld /преступление, вина/. Языческие добродетели суть перелицованные преступления (ср.: святой Августин), они не ведут к Befriedigung.

Действие языческого Господина не может быть революционным, потому что он не трудится. Его действие не выходит за пределы налично-данного (природного). Потому-то у него и нет идеи (революционной), которая превосходила бы налично-данную реальность (общественную и политическую). Объективно: античное Общество основано на рабстве.

В то же время действование античного Государства само по себе криминально: оно воюет. Государство уничтожает Единичность Гражданина как таковую, оно не оставляет ему возможности жить в качестве Индивида. В этом и состоит преступление. Война становится «Судьбой», «карой» античного Общества и, наконец, приводит это общество к гибели.

В конечном счете причиной преступного характера любого действия в античном Обществе является абсолютное разделение полов, оно-то в конце концов и приводит языческий мир к крушению. (Женщина = Единичность Всеобщ- ностей /Particularity des Universality/; Мужчина = Всеобщность Единичностей /Universality des Particularity/). Мы еще вернемся к этому.

Античный Гражданин — преступник как раз потому, что он «законопослушен». Он будет наказан за свое преступление, но так и не поймет, за что. В этом и трагедия.

Любое деяние (в языческом Мире) взывает к отмщению. Поскольку язычник не знает о своем преступлении, мести не избежать. Образцовый случай — Эдип. Только после совершения поступка он должен признать преступный характер содеянного; до того он не мог этого знать.

Намеренное преступление: Антигона. Государство, которое не дает ей похоронить брата, преступно в глазах Антигоны, для которой Sein, бытие брата, не может быть уничтожено преступным характером его действий.