(2) Жертвоприношение (= Борьба).

(3) Возведение храма (= Труд).

1. (Р. 498, 7-я строка снизу—499, 12-я строка /с. 381–382/). Культ рождается из Гимна, а не из Изображения.

Элемент, присущий всякому Культу, но не главный в нем, это мистическая составляющая. (Источник: Andacht /благоговение/ первого этапа. Вне официального Культа — это Мистерии). Мистик прежде всего деятель. Поэт показывает вожделенный предмет, но он его не потребляет. Это тоже действие, но неисполненное. Мистика же по сути деятельностна, ибо здесь имеет место уничтожение предмета и его отождествление (хотя бы и воображаемое) с деятелем.

Переход от Поэзии к мистическому (псевдо) Культу: Поэт, становясь Мистиком, не хочет ограничиваться Freude /чувством радости/; отныне ему нужно отождествиться с предметом, но он по-прежнему не хочет уничтожать его. Из этого, следовательно, ничего не выйдет, потому что он не хочет совершать «преступление», уничтожая предмет. Преступление (Вожделения) будет символическим. И искупление тоже.

2. (Р. 499, 13-я строка—501, 4-я строка /с. 382–383/). Действие, поначалу воображаемое, теперь становится реальным, ощутимым, но оно остается символическим. Ритуальное действие возвращает Человека ему самому, но не такому, каков он в реальном Мире.

Жертвоприношение: оно отражает Борьбу; Господин жертвует жизнью ради Государства, но Государство (языческое) возвращает ему всегда меньше того, что он принес в жертву. В Культе он отдает Богу не свою жизнь, но принадлежащие ему предметы, отдает символически, надеясь тем самым обрести единство Единичного и Всеобщего, которого ему не достичь в его реальной жизни (Гражданина) в языческом Мире.

Как и в реальном Мире, который целиком заполнен Сущим, в мире божественном нет места для нового божества; значит — для освящения человека нужно пожертвовать частью божественного, — таков смысл Жертвоприношения, в котором приносимый в жертву предмет отождествляется с неким Богом.

Жертвоприношение приносит Удовольствие, Genuss. Совместное поедание принесенного в жертву животного. Но это сиюминутное Удовольствие, оно эфемерно (как Поэзия), поскольку не требует Труда (оно лишено Bestehen /устойчивости/).

Таким образом в Культе и посредством Культа Господин обретает опыт собственной ущербности.

3. (Р. 501, абзац /с. 383–384/). Частью (символической) Культа станет Труд. Это произойдет потому, что ритуальное действо потребует строительства храма.

Трудом упраздняется разрыв между посю- и потусторонним, и отныне, священнодействуя в возведенном Храме,

Народ являет миру свою собственную славу («seines eigenen Reichtumes und Putzes» /«свои собственные богатство и убранство»/ (р. 501, последняя строка параграфа /с. 384/).

Ъ. Das Lebendige Kunstwerk /Живое произведение искусства/ (р. 502–506 /с. 384–387/)

Р. 502, 1-й абзац /с. 384/: единственное упоминание иу- даистической религии. Гегель не пишет о ней в «Феноменологии духа», здесь — лишь краткое замечание. Эта религия представляет собой синтез трех элементов, описанных в главе VII, А; это совершенство естественной Религии. (Ср. Ранние произведения, изд-е Nohl.).

Иудаистическая религия — это не религия Господ. Кому-то покажется, что существует yid-gol, похожий на варвара-грека. Но это не так, ибо еврейское Государство не признано в качестве Государства. Еврей живет в до-политическом мире; значит, его религия — это естественная религия. Если он — воин, он должен установить тотемную связь со своим Богом. Но ему не удается обрести статус на- рода-воина; он возвращается на первоначальную стадию бо- га-мана, «абстрактного» Единого.

Но если народ побежден, то его Бог — все равно победитель, ибо он желал этого поражения. Поражение еврейского народа — это, стало быть, по сути его победа над самим собой.

Еврейский народ — тоже строитель Храма. Бог-тотем — это также Бог-ремесленник, Творец-демиург.

Итак, перед нами Бог-мана, который, однако, трудится. Парадоксальное сочетание.

Эта Религия, будучи естественной, оказывается ниже Религии греков, уже человеческой, ибо художественной. Но она выше ее ровно настолько, насколько греческая Религия есть не более чем Религия Господ (ограниченных своим статусом, равных самим себе).

Библейский Бог — один, у него нет конкурентов, и он может меняться, ничуть оттого не умаляясь; напротив, языческие боги должны оставаться самими собой («совершенными»), хотя бы они и спускались на землю.

Библейский Бог в конце концов оказывается становящимся Совершенством, чем-то для отвлеченного Разума немыслимым. Он становится христианским Богом и остается им, пока длится История.

Здесь также есть три диалектические стадии:

(1) Мистерии (Вакханалия);

(2) Атлет (Празднество);

(3) Язык литературы (Пиндар и пр.).

Сначала небольшое Введение (2-й абзац параграфа): переход от общественного Культа к Мистериям.

1. Мистерии (р. 503, 19-я строка—504, 23-я строка /с. 385–386/).