В Карле Великом начинают видеть короля Франции. В 1000 году утверждается, таким образом, представление о том, что francite — франкский дух — находится на Западе. На Востоке лее продолжается процесс, который историк Фихтенау называет «дефранкизацией». Восточнофранкское королевство начинают отождествлять с Тевтонским королевством. Regnum Teutonicorum — это определение получает распространение, свидетельствуя о том, что Восточное королевство удаляется от Западного, regnum Francorum. Для франкских историков именно эта часть Галлии становится Францией. В монастыре Флёри-сюр-Луар, вблизи Орлеана, в сердце Франкии, монах Эмуан по приказанию своего аббата пишет новую историю франкского народа, предназначенную для короля Роберта. К легенде о происхождении франков от троянцев он добавляет легенду о священном сосуде. Находит ее летописец в жизнеописании святого Ремигия, составленном в 878 году Хинкмаром, архиепископом Реймсским. Вышивая по рисунку, созданному Григорием Турским, Хинкмар повествовал о крещении Хлодвига, этого нового Константина, совершенном Ремигием, этим новым Сильвестром (как гласит, предание, именно Св. Сильвестр крестил императора Константина Великого). По рассказу Хинкмара, в этот день люди увидели, как с неба спустилась «голубица белее снега», она принесла елей в сосуде. По словам Эмуана, это священный елей, он постоянно обновляется в сосуде. Постоянно — ибо служит для миропомазания королей.

Королевская власть есть учреждение варварское. Римляне обозначали словом rex (король) вождей народов, которых они принимали — по доброй воле или вынужденно — в состав Империи. Внутри Империи за вождями оставалась функция руководить каждой из этих наций, вершить правосудие над своими людьми в соответствии с их собственными законами, вести их в бой, пресекать бесчинства. Признавая внутреннюю самостоятельность этнических образований, император брал на себя обязанность присваивать этим королям официальные титулы, вручать соответствующие знаки; они занимали, таким образом, в соответствии со своим рангом, определенное место в иерархизированной системе властей, управляющих res publico. Слово rex встречается и в Писании, в одной из частей Ветхого Завета, Книге Царств. Именно здесь клирики находят модель учреждения, которое они вправе контролировать. Новому Константину, королю франков, должно быть новым Давидом, новым Соломоном, походить на них. Быть, по возможности, лучше их. Остерегаясь, в частности, женолюбия, которому предавался Давид, страсти к женщинам, к чужим женам, которую питал Соломон. Именно здесь таится грех, угрожающий королям. Им страдает Роберт, а затем будет страдать и его внук Филипп. И епископы очень бдительны: королевское сладострастие предоставляет им случай утвердить свой авторитет над королевской властью.

Королевскую персону окружают епископы. Существеннейшим политическим явлением эпохи, которую я наблюдаю, является проникновение франкской королевской власти в епископат. Это весьма наглядно проявилось в том, как в 986 году было организовано перенесение праха короля Лотаря в усыпальницу. Первыми за гробом шествовали, в соответствии с иерархическим порядком, епископы и их священники, а посреди их когорты поместили символы бессмертия королевской власти — корону и другие регалии.

Точно так же как епископы становились епископами, так и король становился королем — путем помазания. Вот как выглядела церемония восшествия на престол со времен Хинкмара, то есть с конца IX века. По приглашению архиепископа тот, кто желал возглавить королевство, произносил перед духовенством и народом торжественную речь. Это не присяга, но обет, подобный тому, какой дают епископы. Обращаясь в первую очередь к епископам, будущий король обещает «сохранить за вами и за вашими церквами канонические привилегии, должные вам закон и правосудие; настолько, насколько это будет в моих силах, а также с помощью Божией, как надлежит королю в своем королевстве, я обеспечу защиту через закон каждому епископу, каждой вверенной ему церкви». Затем он обращается к народу: «Во имя Христа я обещаю христианскому народу, который мне повинуется, не отступать от следующих трех правил. Во-первых, всякий христианин во все времена будет хранить в истинном мире церковь Господа, который есть мой судия. Во-вторых, я воспротивлюсь всякой алчности и произволу. В-третьих, я предпишу справедливость и милость во всяком приговоре». Архиепископ, представляющий Всевышнего, «избирает» короля. Народ его приветствует. Затем совершается миропомазание. Священный сосуд торжественно доставляют из монастыря Сен-Реми, где он хранится. Этот монастырь находится в Реймсе, поэтому миропомазание происходит здесь. Правда, Гуго Капета короновали в Нуайоне, а его сына Роберта — в Орлеане, но к концу века все были согласны с тем, что право помазания на царство принадлежит архиепископу Реймсскому. Чудодейственное масло смешивают с елеем, которым и помазуют тело короля. В регламентирующем церемонию коронации новом ордонансе, обнародованном позлее, в 1270 году, говорится: «Изо всех королей на земле единственно королю Франции принадлежит славная привилегия быть помазанным миром, единожды ниспосланным с небес». Во время церемонии пели псалом о Соломоне, помазанном Господом. Затем вручались регалии — скипетр, аналог епископского посоха, кольцо, подобное тому, которым обручали епископа с народом диоцеза.

Аналогия: фактически — коллегиальность, которую Людовик VII провозглашает в 1143 году: «Только королей и епископов освящает миропомазание. Это миропомазание совместно возвышает их надо всеми другими и ставит во главе Божиего племени, дабы вести его». Действительно, освящение не только придает королю intellects — разум, присущий, как, считают клюнийцы, всем правителям, но и наполняют его sapientia — мудростью. Благодаря ей, говорит Адальберон, епископ Лаонский, «ты можешь постичь то, что есть небесное и незыблемое, ты должен постичь Иерусалим Небесный». Из всех светских лиц своего царства единственно король способен к этому «мировидению», к восприятию порядка, царящего в небесах и являющегося образцом того порядка, который сам король должен установить на доверенном ему пространстве. Благодаря освящению он включен в священническое сословие. По словам Адальберона, ему «ниспослан дар оранта», молитвенного представительства. А это ставит короля выше сословия «воюющих людей». Освящение дает ему власть над воинством, которое должно оберегать церкви; король возвышается над ним, одновременно порождая его. «В жилы благородных родов перетекла королевская кровь». Король является отцом знати, он возвышается над ней еще более благодаря тому, что совершает чудеса. Эльго рассказывает, как король Роберт делал слепых зрячими, лишь окропив их водой.

Однако король франков, принятый в коллегию епископов, поставлен под их надзор. И об этом также говорит ему Адальберон. Церковь составляет «порядок», который управляется божественным законом и «образует Царствие Небесное, весь род человеческий ему подчинен: ни один государь из него не изъят». Когда король осуществляет свою государеву власть, он тем более от этого подчинения не избавлен. В одной из своих ипостасей король равен прелатам, в другой — зависим от них.

Этот альянс, осуществлявшийся на практике не без трудностей, представляет собой главный, самый ценный козырь сохранившейся части политического наследия Каролингов, системы, когда епископ в каждом городе надзирал над графом как представитель сюзерена. Однако в Западнофранкском государстве, в отличие от Восточнофранкского, короли в X веке не пытались развить такую систему, уступая епископам графские права в городах-сите. Эта практика лишь слегка затронула Западную Франкию, когда во второй трети X века она на недолгое время оказалась под контролем германского короля Оттона. Поставив на епископские кафедры клириков из своей молельни, Оттон передал графские права архиепископу Реймсскому, его викарным епископам в Лаоне, Шалоне, Бове, Нуайоне и епископу Лангрскому. Прелаты сохранили полученные права. Их преемники станут шестью духовными пэрами короны. Процесс поглощения духовными лицами светских функций на этом прекратился. Именно поэтому споры из-за инвеституры в XI веке потрясли Западнофранкское королевство в меньшей степени, чем Восточнофранкское.

По Адальберону, «королевское ремесло» состоит в том, чтобы твердо поддерживать res publica, восстанавливать «добрый мир» после потрясений, вызываемых сатанинскими кознями. Для выполнения своих функций король приглашает епископов на собор, ожидая от его членов «совета» и «помощи». Их он требует от воинов, носителей чести, ибо все те, кто наделен в королевстве «публичными функциями», обязаны этой честью его главе. Королевская власть держится на их «верности». Такое положение обосновывает Аббон из Флёри в главе «О верности, должной королю». Королевские функции осуществляются на обширном пространстве. Как можно было бы обеспечить их осуществление, если бы «первые лица королевства» не оказывали сюзерену «со всем почтением честь, на которую он имеет право»? Он — единственный. В самом деле, он заявляет о своем праве ни от кого не зависеть, быть на равных с другим королем франков — Германцем, хотя тот и утверждает, что унаследовал от Цезарей державную мощь над всей землей. Разумеется, Адальберон, как и монах Рауль, заявляет: «Они оба первые, один — король, другой — император». Но сразу же добавляет, что предшественники Роберта были «каждый одновременно королем и императором». И напоминает, что иногда император спасался бегством от этих королей. Наконец, Адальберон замечает, что в своем королевстве король является единственным лицом, не получающим за исполнение своих обязанностей emolumentum — жалованье. Его честь исходит лишь от Господа. Королевская власть составляет ключ политической системы.

Роберт, который царствовал над франками в 1000 году, получил помазание в 987 году, несколько месяцев спустя после избрания королем и помазания своего отца Гуго. Сам он вступил на престол согласно обряду освящения, благодаря своим способностям, которые передаются по наследству. Во всех книгах по истории франкского народа, которые тогда писали, утверждается, что существует королевская раса, подчеркивается династическая преемственность, восходящая к Фарамонду, потомку Приама. Харизма королевской власти передается по наследству. Ни один из ученых мужей не сомневается в этом. Однако применение данного принципа порой наталкивается на трудности.

Надо ли было делить королевство между братьями? Это сделали в 843 году. Однако с тех пор доля, отошедшая Карлу Лысому, разделу не подвергалась. Хотя у короля Лотаря было два сына; одного он определил в священники, другого повелел короновать еще при своей жизни, ибо считал королевское звание неделимым, как и «честь». Например, в Нормандии, у правителей которой рождалось много сыновей, лишь одного из них представляли на одобрение знатных людей, обязанных поклясться на верность новому государю. Но в течение X века не раз случалось так, что король франков умирал, не оставив наследника мужского пола, рожденного от его семени, способного выполнять государственные функции, сына, достигшего достаточно зрелого возраста, не слишком немощного. Так произошло в 954 году, когда скончался Людовик IV Заморский. Его сын Лотарь был ребенком, ему едва исполнилось 12 лет. Дядья Лотаря по матери — император Оттон, архиепископ Кёльнский Брюнон — защитили его права; они посоветовали своей сестре, королеве Герберге, обратиться за «помощью и советом» к Гуго Великому, который был тогда, по рассказу Рихера, «герцогом Галлов», то есть вице-королем Франкии. Он пригласил к себе не только епископов королевства, но и светских государей Бургундии, Аквитании и даже Готии. После одобрения, причем «единодушного», «знатными людьми различных наций» ребенок был коронован в Сен-Реми у королевских могил. В данном случае проблемой было несовершеннолетие Лотаря. С гораздо большими трудностями столкнулись в 987 году. Через год после смерти этого самого Лотаря скончался и его сын Людовик V. Потомства по мужской линии он не оставил. Выберут ли его дядю по отцу? В июле 987 года состоялся съезд знати в Санлисе, где архиепископ Реймсский провел выборы. По его словам, дядя усопшего Карл заключил незаконный брак, его жена происходит из милитов, то есть из разряда простых помощников власти; напротив, Гуго по прозвищу Капет, сын Гуго Великого, обладает всеми необходимыми для короля качествами, как физическими, так и духовными. Гуго был единодушно поддержан, а затем коронован.