— К счастью, я могу использовать помешанную на контроле прямо сейчас. Так скажи мне, кого ты исключила?

— Рейчел, Тори и себя, для начала.

Почему он не мог надеть рубашку?

Его медово-золотистая кожа была гладкой, никаких щетинистых волос, покрывающих грудь. Забавно, что это казалось таким знакомым. Я не прикасалась к нему, только во сне, так как же я могла знать? И я бы не прикоснулась к нему, если бы могла этого избежать.

— Каковы твои причины исключить вас троих? Просто потому, что вы все женщины, этого недостаточно. Демон Лилит славится тем, что вызывает смерть младенцев. Римская богиня войны безжалостна.

Он раздражал меня. Хорошо. Если бы я была раздражена, то не чувствовала этого ужасного влечения к нему.

— Мы называем Лилит Рейчел, — поправила я его. — И, если бы не она, Элли вообще не была бы беременна. Кроме того, истории о ней были ложью. Она заботилась о потерянных детях, она не убивала их. Так что это не могла быть она, и это не могла быть жена Михаила. Почему Тори должна желать причинить ей боль?

— Потому что она завидует? — предложил он.

— Нет. Может быть, через несколько лет она начнёт мечтать о детях, я не знаю. Кажется, требуется примерно столько времени, чтобы осознать реальность, осознать, что жизнь будет бесплодной.

— Так вот сколько времени у тебя это заняло?

Мои руки были скрыты от его взгляда, когда я сжала их в кулаки.

— Томас прожил недостаточно долго, чтобы я дошла до этого момента, — сказала я, надеясь пристыдить его. — Мне было всего двадцать два, когда он умер.

Конечно, Каина ничто не смущало. И это была ложь. Странно, но я не лгала никому другому, но я солгала Каину без угрызений совести. Когда я поехала с Томасом, когда он забрал меня из этого ужасного места, я знала, что у меня не будет детей. Это знание огорчило меня, но я сказала себе, что это будет достойный компромисс. У меня не было времени пожалеть об этом.

— Хорошо, тебе удалось убедить меня. Не Рейчел и не Тори. А как насчёт тебя?

— Как это вообще могу быть я? — возмутилась я. — Ты думаешь, я бы не заметила?

Он пожал плечами, привлекая моё внимание к своим гладким плечам, отвлекая меня.

— Ты могла бы сделать это в изменённом состоянии сознания.

— Я не употребляю наркотики, — резко сказала я.

— Конечно, ты не употребляешь. В этом мрачном месте нет никаких наркотиков. По крайней мере, не хороших. Есть и другие виды измененных состояний, такие как гипноз или психотические срывы…

— Мы можем исключить всё это.

— Или видения. Люди, как известно, совершают преступления и не знают, что они их совершили, — продолжил он, прежде чем я успела возразить.

— Тебе не кажется, что нам было бы лучше потратить наше время на поиски более вероятных подозреваемых? В конце концов, я та, кто пришёл к тебе.

— Да, — тихо сказал он, и я снова отвлеклась.

Вспоминая его вкус. Он наклонился вперёд, и я поняла, что на столе стояли два бокала с бренди. Он подтолкнул один ко мне.

Я подозрительно посмотрела на него.

— Ты кого-то ждал?

— Я ждал тебя, моя милая. И поиск преступника не обязательно является признаком невиновности. В конце концов, половина причин, по которым ты решила мне помочь, заключалась в том, чтобы выяснить, действительно ли я злодей. Ты решила, что этот способ даст тебе это выяснить, верно?

Я надеялась, что внезапный жар на моём лице не проявился в румянце.

— Ты настоящий злодей, — решительно сказала я. — Имеешь ли ты какое-либо отношение к нападению Элли — это другой вопрос, но я предполагаю, что ответ появится, когда мы будем просматривать мои списки.

— Ага! Я знал, что существует не один список, — торжествующе сказал он. — Пей свой коньяк, любовь моя.

Любовь моя? Это было нелепо — называть меня так. Однако я не собиралась поднимать эту тему — это дало бы ему право говорить всевозможные отвлекающие вещи.

Я не должна ничего принимать от него. Если он действительно был тем, кто накачал Элли наркотиками, то я открывала для себя всевозможные шансы, от того, чтобы быть пьяной до того, чтобы быть мёртвой. Он наблюдал за мной с вызовом в серебристых глазах и лёгкой улыбкой на губах. Если я откажусь, он победит.

С другой стороны, если бы он добавил что-нибудь в бренди, он бы тоже пострадал.

Он наклонился вперёд, пододвигая ко мне свой стакан.

— Если ты боишься, что он отравлен, можешь вместо этого выпить мой.

Приложить мои губы туда, где были его? Маловероятно. Я холодно улыбнулась ему.

— Я доверяю тебе, — сказала я, потянувшись за своим бокалом.

Он смотрел на меня с суровым неодобрением.

— Доверять мне — большая ошибка, и ты это знаешь. К счастью, ты лжёшь.