Охотничья удача приподняла настроение. Вернувшись в лагерь, Бородулин, не надеясь на мастерство дежурной пары, собственноручно ощипал и выпотрошил дичь, поручив студиозусам выбросить подальше в лес отходы. Хоть птички и невелики, однако супчик из рябчика весьма неплох, и нынче, пользуясь наличием свободного времени, он собирался сварить его сам, отведя дежурным кашеварам роль подручных.

Есть люди, которые не признают за деликатес пищу, приготовленную на костре. Их не устраивает и обнаруженный в бульоне уголек, и запах дыма, и случающуюся неравномерность прожарки, и жестковатое мясо дичи… Бородулин же как раз именно за это и ценил походную кухню. Он почитал вершиной кулинарного искусства готовку на живом огне, и не без оснований считал себя большим специалистом в данном вопросе. Ближе к вечеру, примерно за час до того, как люди должны были возвратиться с работ, Андрей приступил к процессу. Михайленко присел поближе к костру и заинтересованно наблюдал за священнодействием.

На дно двухведерного котла, скорее даже, казана, было налито кунжутное масло. В нем обжарены мелко нарезанные овощи – лук и морковка. Потом туда же были добавлены и обжарены порционно разделанные рябчики. Все это было залито нужным количеством воды, покипело с полчаса, затем в бульон была добавлена лапша, мелко нарезанная зелень, соль и специи. Еще немного – и суп был готов.

К тому моменту, как котел был снят с огня, вся экспедиция уже заняла свои места с мисками и ложками наготове, ловя ноздрями сводящие с ума ароматы и поливая траву под ногами обильно выделяющейся слюной. Уставшие и проголодавшиеся люди выхлебали деликатес во мгновение ока и потянулись за добавкой.

– Я вижу, Андрей Владимирович, вы обладаете множеством разнообразных талантов, - сделал комплимент Михайленко, доедая вторую порцию.

– Так же, как и вы, Станислав Наумович, только наши таланты лежат в несколько различных областях.

– В общем-то, это неплохо, когда начальник и его заместитель дополняют друг друга.

И Бородулин был вынужден согласиться с этим железным аргументом.

После ужина молодежь вновь принялась терзать гитару, а он переговорил с геологами.

– Ну что, мужики? Каковы первые впечатления?

– Ты знаешь, Андрей, - ответил Мелинг, - много признаков, много сопутствующих пород. Я почти уверен, что на моем участке очень и очень богатая погребенная осыпь. Завтра начнем бурить шурфы, брать пробы, но это лишь формальность. Ну и способ более точно указать область залегания пласта.

– У меня примерно то же самое, - подтвердил Корнев. – И, скорее всего, осыпь выходит за пределы участка.

– Ну что ж, хорошо. Будем работать дальше. Если все получится, заказчик обещает приличную премию. А как там мои пацаны?

– Не переживай, нормально все. Бегают, помогают, без дела не сидят. Любопытные, спрашивают много. Если поступят в Горный университет, будет нам хорошая смена.

– Это хорошо. Я, собственно, для того их сюда и потащил.

Корнев прислушался к нестройным голосам, в очередной раз гнусавившим «как здорово, что все мы здесь…»

– Эх, молодежь! – возмутился он. – Всему-то их учить нужно.

Он убежал к костру и через минуту оттуда донесся его голос:

– Барды, учитесь играть на гитаре. Вы что, других песен-то и не знаете? Ну-ка дайте инструмент. Гитара – это женщина, ее надо ласкать, а не терзать. Основа музыки – гармония, а не то, что у вас выходит. Знаете таких авторов – Иващенко и Васильева? Ну так слушайте.

И звучным, проникновенным баритоном начал:

– Журавли летят, а что в них толку…

Глава 3

Первая неделя прошла сравнительно спокойно. Утром люди расходились на работы, вечером собирались в лагере. Никаких подозрительных событий не происходило. Михайленко трижды в день доставал здоровенную трубу спутникового телефона и о чем-то говорил со своим неведомым начальством. Старый Юра, которого Андрей попросил посматривать вокруг на предмет появления чужих людей, никого не замечал. С площадок пошли первые цифры, Бородулин принялся их обрабатывать и набрасывать черновик заключения. Предварительные прогнозы подтвердились полностью. Заместитель ежедневно интересовался успехами изысканий для очередного доклада в свою фирму. В общем, все шло достаточно гладко.

Дел хватало для всех, порою даже с избытком, но Андрей был этому только рад. Собственно, ради этого он и решился отправиться в эту экспедицию – забыться, заполнить вдень работой так, чтобы некогда было вспоминать, думать. Чтобы весь день бегать, как укушенный, а вечером засыпать, едва коснувшись головой подушки. И – помогало. Образ Марины словно бы истаивал, растворялся за бесконечной чередой забот. Андрей все реже вспоминал о ней, все меньше болела душа. А если, порой, все же накатывала холодная тоска, рядом всегда оказывался кто-то из друзей. Отвлекал, не давал скатиться в меланхолию и самокопание.

Время от времени удавалось поохотиться и разнообразить стол дичиной. Большей частью, птица – то перепелки, то те же рябчики. Но бывала и более серьезная добыча. Один раз Мелинг даже притащил в лагерь целую косулю – случайно наткнулись при возвращении и добыли. По этому поводу на следующий вечер все кушали гречку с тушеным мясом. Вернее, мясо с гречкой – крупы в блюде было явно меньше.

Студент – радиолюбитель все свободное время ковырялся со своим трансивером. Простой закинутой на дерево проволоки ему хватало, чтобы регулярно связываться с кучей каких-то своих знакомых, наверняка столь же ушибленных на всю голову. Впрочем, Бородулину нравились такие влюбленные в свое дело люди. Он даже сделал пометку в своих записях: годится. В следующий выход будет, кого позвать.