Погруженный в раздумья, механически ведущий свой снегоход по проложенному передовой машиной следу, Бородулин не сразу увидел появившуюся за очередным – вторым или третьим по счету от Озерного - поворотом знакомую фигуру.

Подкатившись к старому охотнику, Андрей заглушил двигатель снегохода. Остальные машины тоже остановились.

– Юра? Ты откуда здесь? Я тебя в поселке обыскался.

Якут в ответ лишь хмыкнул.

– Что ж, ты там искал, а я здесь был. Так бывает, однако.

– Бывает, вопросов нет. Только чего ты из поселка-то так шустро сдернул?

Юра, против своего обыкновения, молчал, отвернувшись к лесу. Ну да ничего: раз сам на реку вышел, значит у него дело есть. А раз дело есть, значит, сам все и расскажет, торопить его не надо.

Якут вынул из-за пазухи расшитый бисером мешочек, достал из него свою трубку, повертел в руках и убрал обратно.

– Начальник, пусть он уедет подальше, - кивнул Юра на головную машину.
– С тобой говорить буду.

Андрей пожал плечами, махнул рукой. Передний снегоход взвыл мотором, выбросил из-под гусеницы снежное облако, шустро откатился на полсотни метров и замер, чуть слышно тарахтя на холостом ходу.

– Слушай, начальник…

Юра, как будто, отчаянно стеснялся чего-то. Стоял, мялся, морщился и, наконец, выговорил:

– Однако, возьми меня с собой в крепость.

– Да без проблем, садись – место, вон, свободное. А что случилось-то? С Ивкававом поцапался? Или - Андрея внезапно осенило – ты с ним раньше знаком был, ТАМ?

– Умный ты, начальник.

В голосе Юры не было слышно обычного ехидства. Скорее, угрюмая обреченность.

– Знаком я с ним. По-плохому знаком.

– И что ж такого промеж вас вышло? Ты его обидел? Или он тебя?

Андрей говорил серьезно, с ноткой сочувственного интереса в голосе.

– Должен я ему, - через силу выдавил якут.

– И много должен?

– Много. Себя.

Юра, кривясь, как от зубной боли, говорил скупо и в сторону.

– То давно было, я молодой был, глупый, водку пил много. По пьяному делу играл с Ивкававом. Всё тогда проиграл. Все шкурки проиграл, ружье проиграл. А когда ставить нечего стало – себя поставил. Проиграл. Когда протрезвел, понял, что сделал – и сбежал. С тех пор ни капли водки не выпил. Но долг остался.

– Ты думаешь, он долг твой помнит?

– Помнит, не сомневайся, начальник. Возьми меня, я лучше тебе должен буду, чем ему.

– Что, Ивкавав такой плохой человек?

Юра опять поморщился, но уже не отводя взгляда.

– Что ты заладил – плохой, хороший… Для кого-хороший, для меня – плохой.

– Ладно, ладно, не кипятись.

Андрей сделал примирительный жест.

– Садись лучше, да поедем. Нам до полудня нужно в крепость вернуться.

Возвращение было… будничным. В Форт-Россе шла обычная жизнь. Часовые бдели, работники работали, лесопилка дымила в отдалении. Вроде, с виду все в порядке, но Бородулин въезжал в ворота крепости с ожиданием проблем. Чем ближе он подъезжал, тем больше думал о Светлане. Все-таки, без малого два десятка лет разницы. У них с Мариной дочка могла быть такого возраста… если бы та согласилась на детей. А тут… А, может, Света решила себе таким образом жизнь устроить? Сразу запрыгнуть на самый верх, и получить все полагающиеся супружнице главного начальника блага. А даже если и не так – все равно неловко. Девчонок и без того меньше, чем парней, конкуренция, однако. А он у молодых потенциальную невесту умыкнул. Опять же все дамы, каких он знал, очень любили демонстрировать окружающим свой статус – и, соответственно, статус мужа. И это ему ну очень не нравилось. А ну как выскочит сейчас эта девчонка и повиснет на шее, изображая радость. И ведь не пошлешь ее лесом. Весь анклав, поди, уже знает о том, что монашество главного начальника закончилось. И как-то еще люди к этому отнесутся. Что-то совсем не хочется терять их уважение, которое завоевывалось, буквально, кровью и потом. И только чудом да удачей объяснить можно, что кровь эта была лишь чужая.

В этих сумбурных размышлениях и страхах Андрей остановил свой снегоход посреди крепостного двора. И сразу нормальная циркуляция людей в крепости нарушилась. Набежала уйма народа, забросала Бородулина вопросами, и он принялся отвечать, указывать, распоряжаться, за суматохой дел вмиг забыв о своих переживаниях. И лишь мельком увидел в приоткрытой двери донжона невысокую фигурку Светы. Она улыбнулась ему и исчезла в здании. А он даже улыбнуться в ответ не успел, снова втянутый в водоворот текучки.

Отбившись от встречающих, перепоручив снегоход и груз встречающим, Андрей взбежал на свой четвертый этаж и остановился на верхней ступеньке лестницы. Все его переживания, все опасения разом нахлынули вновь. Он уже был почти готов развернуться и сбежать, но тут дверь его комнаты открылась, и на пороге возникла Света. Она, оправдывая свое имя, буквально светилась счастьем.

– Ну заходи же!

Девушка ухватила Бородулина за рукав куртки и буквально втащила его в комнату.

– Ты как не к себе пришел.

За спиной хлопнула, закрываясь, дверь, вжикнула «молния» «аляски». Света, встав на цыпочки, стащила с него шапку, сняла куртку, повесила ее в углу на гвоздик и обняла своего мужчину, тесно прижавшись к его груди и уткнув лицо в теплый свитер.

– Я так по тебе соскучилась! Вроде, и времени прошло всего-ничего, а вот…

Она подняла голову и, глядя снизу вверх, провела ладошкой по щеке.

– Да ты же замерз! А я, глупая, тебя у порога держу. Проходи скорее, садись за стол. У тебя есть еще целых двадцать минут, как раз успеешь перекусить.