Егор

После реплики Марины о моей бороде, зарекся, что больше не подойду к этой Московской фифе. Пусть утюжит ночью, гуляет по диким пляжам, и не ест. Все что мог, я сделал. И никакая сила не должна была меня переубедить. Если я себе слово дал, то это железо-бетонно. Как с шашнями с постоялицами. Никаких отношений с теми, кто живет в отеле, работает. Никогда. И я выполняю.

– Ой, смотри! – услышал за спиной, проходя по территории, после знаменательного завтрака с Мариной.

– Ага, шикарный. Надо замутить! – тихо произнесла девушка, но я расслышал.

«Ага, максимум, что ты можешь замутить, так это коктейль» - подумал тут же я.

– Вот это борода! – послышалось.

Внутри аж потеплело. Руки сами к ней потянулись, но я не поддался. Все-таки что-то было в этой Марине, что так отреагировал на ее замечание. Ведь борода – это моя гордость. И ничье мнение о ней не интересовало меня до этого момента.

После терапевтических возгласов, пошел в свой кабинет. Работы было много. И я ушел в нее с головой. Даже не заметил со злости, что уже был глубокий вечер, когда заболела спина и захотелось лечь и потянуться. Отругав себя за такие посиделки. Поплелся в свой дом. Проходя по коридору недалеко от стойки регистрации перед выходом в холл, уже по привычке, прислушался к разговору сотрудниц.

– Вот наша цаца, что из люкса, самый лучший постоялец года! – произнесла одна.

– Чем же она заслужила это звание? Тем что завтракает с нашим Егоркой? – зло произнесла вторая.

– Что-о-о? Да, ладно! У него в доме? Откуда знаешь? – спросила администратор горничную, что убирается и у меня.

– Вот еще! В ресторане! – заверещала та.

– Ну, тогда для тебя еще не все потеряно, - отмахнулась первая.

– Да, ну. За все время, он даже не посмотрел на меня.

– Он ни на кого не смотрит, - огласила очевидные вещи администратор.

– Так в чем такая эксклюзивность этой Москвички? – все-таки вернула тему разговора в первоначальное русло девушка.

Я продолжил свое движение, но замедлился.

– Она не только не пришла на обед, на ужин, еще и в номер с утра не возвращалась. Может и жить у нас не будет? – рассмеялась администратор.

– Было бы замечательно, и Егорке прибыль, и мои нервы в спокойствии, - проговорила горничная и пошла по своим делам.

И я собирался выйти из коридора в холл, но прибежала администратор, которая отработала смену.

– Нина, наша цаца вернулась? – задыхаясь, произнесла та.

– Нет, только что с Нателлой обсуждали. Не ест, не живет! Красота! – отмахнулась Нина.

– Зря отмахиваешься. Я сегодня видела, как она в лес пошла. Одна пошла. Я в кафе к сестре забежала, смотрю наша постоялица появилась. А потом от официанта узнала, что про лес спрашивала. Я выбежала за ней, но она уже далеко была. А я устала. Думала, что вернется, не маленькая. А тут тебе вечером позвонила, а ты говоришь, что нет ее. Что делать будем?

– А что мы можем? Раньше трех суток, никто нас слушать не будет. Полиция не вариант. Если только Егору Рудольфовичу сообщить? – задумалась девушка.

А я в душе матерился, причем не ругался на чеченском, а именно матерился. Я же слово дал не вмешиваться. Только сегодня дал. И тут на тебе. Что делать? За три дня мы ее в лесу не найдем живой. А поисковые работы разводить, так она не просила. Может это вид отдыха у нее такой? Я же ничего о ней не знаю. Мало ли, что у них в Москве теперь модно?

Марина

Мне было очень страшно. Я от каждого шороха вздрагивала, от упавшей ветки душа переворачивалась и холодела. Прохладный воздух добавлял тремора по всему телу. Плечи уже не щипали, а зудели вместе с ногами и руками, которые так же обильно погрызли горные южные комары.

– Мамочки! – слезы катились по щекам.

Ходить по лесу не было сил и никакого толку. Темень была необычная, не такая, как в лесу, в который мы ходили один раз с бабушкой.

Тут же вспомнилось детство, деревенский домик, теплые бабушкины руки и кружка парного теплого молока на столе на завтрак. Я тогда часто еще оставалась на долгий летний срок у матери моей мамы. Мы с ней работали в огороде, чесали и доили козу, вечерами перед телевизором пряли или вязали, а еще ковыряли вишню от косточек. Было милое, беззаботное время.

Однажды коза порвала веревку и убежала вечером. Мы ждали, что она придет, так как вечернюю кормежку она не пропускала, но и на нее она не явилась. Тогда бабушка решила отправиться в лес, пройтись по окраине и поискать ее. Я наотрез отказалась отпускать ее одну. Я говорила, что боюсь за нее, но на самом деле мне было страшно оставаться одной дома. В голову лезли странные мысли. И бабушка сдалась, взяла меня с собой. Козу мы нашли быстро. Прямо на окраине леса. Она запуталась оставшейся веревкой в кустах и стояла неподвижно. Ждала, когда ее распутают. Но тогда лес не казался мне таким страшным, темным, чужим.