Не скрою, слышать похвалы, расточаемые моей дочери, было чертовски приятно! Я подумал, что вот это чувствуют родители, когда их дети успешны и мне стало грустно от того, что я так редко радовал своего старика.

— Её словарный запас соответствует ребёнку шести-семи лет, но дело даже не в этом! Айя очень по-взрослому судит о множестве разных вещей! Иногда мне казалось, что она более взрослая и ответственная чем Ваша мама! Ой, простите! Я, кажется, сболтнула лишнего! — смутилась учительница.

— Спасибо Вам! — сказал я, пожимая ей руку, — Айи очень повезло обучаться у Вас, сенсей!

Учительница вспыхнула, как будто во рту у неё расцвела роза.

— Спасибо! — прошептала она, пожимая мне руку. Она вообще показалась мне довольно милой, похожей на старшеклассницу.

— Сколько Вам лет Миура-сан? — стесняясь, спросила она.

— Двадцать один, — отвечал я.

— У вас такая большая разница в возрасте! — поразилась учительница.

— Да. Миура-сенсей не моя мама. Она вторая жена моего отца! — пояснил я.

— Да? — удивилась учительница, — она так много рассказывала о Вас и с таким восхищением, что я была уверенна… простите.

— Ничего. Всё в порядке, сенсей! — ободряюще улыбнулся я.

На обратном пути мы с Айей зашли в кафе. Я купил ей мороженое, и она ела его сидя на высоком стуле и болтая ногами. Мари одевала её как маленькую принцессу, и другие посетители умилялись, глядя на неё.

— Не торопись, простудишься! — сказал я ей. «Только не хватало, чтобы она заболела!» — подумал я.

— Да знаю я! — с пафосом отвечала Айя.

Она облизала липкие пальцы, я протянул ей салфетку. Хоть она и ела довольно аккуратно, лапки у неё всё равно все были в мороженном.

— С папой что-то случилось? — спросила она совершенно неожиданно для меня.

Я вздрогнул, пока я мучился, не решаясь заговорить с ней об этом, Айя сама начала этот разговор. Она как будто решила облегчить мои затруднения. Я набрал полную грудь воздуха и сказал:

— Наш отец умер!

— Умер? — задумчиво переспросила Айя, — это значит, что он больше к нам не вернётся?

Я кивнул.

— Мама сказала, что он уехал, и его долго не будет!

— Мама не знала, как сказать тебе об этом! — признался я.

— Я понимаю. Это тяжело, а мама ещё такой ребёнок! — проговорила Айя с неподражаемой серьёзностью, несмотря на всю нашу ситуацию, заставив меня улыбнуться.

— Его больше нет? — спросила моя дочь.

— Он смотрит на нас с небес, — подумав изрёк я.

— Всё время? Даже когда я какаю? — осведомилось маленькое создание.

— Ну не всё время! Наверное, — смутился я.

— По-моему ты не очень хорошо в этом разбираешься! Ну да это ничего, нельзя же знать всё на свете! Даже папа чего-то не знал! — Айя покровительственно похлопала меня по руке своей липкой ладошкой.

— Вы с мамой теперь поженитесь? — спросила она, как о чём-то само собой разумеющимся принимаясь за изрядно подтаявший десерт. Я поперхнулся, едва не извергнув из себя чёрный кофе, который мурыжил уже долгое время.

— С чего ты это взяла? — спросил я откашливаясь.

— Я видела, как вы с мамой целовались на кухне! — заявило милое создание.

— А ты будешь против? — спросил я с замиранием сердца.

Айя задумалась.

— Нет, — призналась она, — я очень люблю тебя они-тян! Я сама хотела стать твоей женой, когда немного подрасту, но пока я маленькая ты можешь побыть мужем нашей мамы!

«Сейчас она может и не против, но что она скажет, когда подрастёт!» — подумал я с тревогой.

Айя облизала ложку и продолжала:

— Как мне тогда тебя называть? Братиком или папой?

— Называй, как тебе нравится! — отвечал я невольно улыбнувшись.

Когда мы вернулись домой Айя сразу же побежала к матери. Я услышал её звонкий смех наверху и нежный, сексуальный голос моей Мари.

В мойке скопилась гора грязной посуды, Мари, как обычно в последнее время игнорировала все домашние дела. Сверху до меня донеслись звуки бравурной музыки.

— Вперёд, космические рейнджеры! — это вопили Мари и Айя. Я начал мыть посуду, за шумом воды я не услышал шагов Мари и только когда её руки обвили мою поясницу, а лоб упёрся мне между лопаток, понял, что она спустилась ко мне.