— Да? — отошел к дверям и посмотрел по сторонам. Полина в комнату Матвея пошла, кажется. И я уже готовлюсь, что сейчас она приведет сына и будет на меня давить через ребенка.

— Денис, ты больной? — спросила в трубку жена. — Куда ты ушел, к ней? Она же ненормальная, Денис. А ты только после больницы. Я вызвала полицию.

— Зачем, — поморщился. — Соня, все в порядке. Я скоро вернусь. Потерпи немного, пожалуйста. И все закончится.

— Не оставайся там, — не поверила жена моему спокойному тону. — Или скажи Владиславу, чтобы был поблизости.

Жена сбросила вызов, я посмотрел в окно, на охранника, что прогуливается возле машины.

Да, Полина неуравновешенная, но вряд ли от нее защищаться придется. В доме ребенок, и она…

Мои мысли оборвали рыдания, что разнеслись вдруг по всему дому. Развернулся и бросился на эти звуки.

Наверное, что-то случилось с Матвеем.

Вломился в детскую и замер. Матвей спрятался за стол и оттуда пугливо следит за Полиной, которая стоит возле распахнутого шкафа.

Она выбрасывает вещи прямо на пол и голосит. Это не плач, а истерика, и ведь ещё минуту назад все было в порядке.

— Полина, — шагнул к ней. — Прекращай. Что ты устроила? На Матвея посмотри — ты же сына напугала.

— А сыну теперь постоянно будет страшно, — заявила она, швырнув на пол очередное платье. — От нас захотел избавиться наш самый близкий человек. Что дальше? Что может быть хуже?

— Никто от вас не избавляется, — закрыл шкаф и оттеснил ее, удержал за руки. — То, что ты делаешь — перебор. У человека ведь должны быть какие-то границы. У тебя их нет.

— Ну какие границы, Ден? — она вскинула лицо. В глазах слезы блестят. — У нас с тобой сын растет. А ты хочешь нас на расстоянии держать. Я не понимаю. За что? Ты разве не видишь, как я тебя люблю?

— Ты себе это придумала.

— Да? Все эти годы я выдумываю? — она дернулась и вырвалась из моих рук. — Денис, просто объясни мне. Почему она? Она мне постоянно на тебя жаловалась, говорила, что ты её достал, что ты ее не ценишь, что ещё немного — она поедет жить к родителям.

Даю ей высказаться, не перебиваю. Да, Соня могла такое говорить, она эмоциональна и после какой-то ссоры пожаловаться Полине — это нормально, главное, что она не уходила от меня, мы мирились. И сейчас тоже должны.

— Давай ты просто успокоишься, — сказал, когда поток ее обид иссяк, и Полина замолчала, чтобы перевести дух. — Что хочешь, скажи? Мое предложение хорошее, Поль. А ты устроишься на новом месте и обязательно встретишь человека, который…

Мне по лицу прилетела звонкая пощёчина. Полина топнула, взвизгнула. Развернулась и метнулась к Матвею.

— Поехали, мой золотой, — потянула она ребенка. — Здесь мы никому не нужны, родной отец не хочет тебя видеть.

— Полина, — шагнул за ней в раздражении. — Матвея пожалей, хотя бы при нем не устраивай цирк.

— Слышишь, как папа относится к маминым слезам? — она всхлипнула. — Ну и ладно. Переживём, мой золотой, справимся. Ничего нам больше от этого человека не надо. Лучше милостыню будем просить, а у него ничего больше не примем.

Дура.

Они вышли в прихожую, Полина начала суетливо одевать Матвея. У сына такой вид, словно он все понимает, и что это конец, и что я не буду жить с ними.

Она ведь этого хотела, ребенку внушала?

Соня права, у Полины что-то с головой. А я почему-то не замечал.

— Куда ты его потащила, — голова раскалывается. Кожа горит от пощечины, я устал. С удовольствием прилег бы сейчас. Вместо этого вышел на улицу. Повторил. — Полина, не дури.

— А ты чего пялишься? — рявкнула она молчаливому Владиславу. — Хорошая работа женщин гонять, как собак? Да это не от меня надо защищаться, а от таких, как вы!

Едва заметно кивнул охраннику, мол, сам разберусь.

Вышли на дорогу.

Куда она идёт. Ей деться некуда, мы оба это понимаем. Дойдет до конца улицы — и вернётся, может, ну ее?

Уже хотел развернуться, и в дом, дождаться Полину там. Но остановился, когда она ляпнула.