Шрифт:
– Забирать последнее у проститутки – не для меня, – выплёвывает с пренебрежением.
Мне послышалось?
– Я не проститутка!
– Заметно, – летит саркастичное. Затягивается и наконец переключает всё внимание на меня. – Ремонт на четыреста штук. Выбирай, где будешь отрабатывать. Стриптизёршей в зале или танцевать приваты? Во втором дороже. Клиенты дают много чаевых. Тельце у тебя отменное.
Четыреста штук!
Да мне столько даже родители не давали!
– Я заплачу, – что ты говоришь, Яра, совсем из ума выжила?
– У тебя денег нет, – делает глубокую затяжку.
Вместо того, чтобы паниковать дальше – сглатываю от вида красивых пальцев.
Мысли невольно рисуют их между моих ног.
Нет-нет-нет!
Откуда это дерьмо в голове? Тяга в груди? И пожар внизу живота?
Я возбуждена и не понимаю, какого хрена.
– И как вы это поняли? – хочется жутко съязвить.
Да, одеваюсь я сейчас не лучшим образом. Я продала часть одежды и накупила себе всякого дерьма. Неожиданная смена имиджа. В клубах в скромном сарафане я смотрелась чужеродно. А вот в проститутском платье слилась с толпой. И перестала привлекать к себе внимание идиотов, которые любили шутить про скромных девочек.
– Вижу, – звучит опасно. – Ок. Отработаешь по-другому.
И опять жалящий взгляд проходит по моему телу.
Прикрываюсь руками.
И опять не от тревоги или страха. А от грёбаных сосков, таранящих ткань платья.
– У меня был крайне тяжёлый день, – всматривается в моё лицо. – Расслабишь меня.
Окурок отправляется в пепельницу у него в двери. Через секунду мужчина тянется ко мне своей ручищей.
И только сейчас опасность сигнализирует в мозг.
Приказывает бежать, отбиваться, выпрыгнуть в окно!
Ватная ладонь взмывает в воздух. И тут же перехватывается огромной лапищей. Как и вторая рука.
Крепкий мужчина со стальной хваткой задирает руки над моей головой, держа и не отпуская.
Вырываюсь – и сама себе больно делаю.
– Я не буду с тобой спать, тварь! – кричу и извиваюсь на чёрной коже от обиды, страха и пламени во всём теле. – Маньяк! Насильник! Извращенец!
– За базаром следи, – до дрожи грубо бросает.
Чёрные угольные глаза смотрят, не мигая. Не карие, а реально чёрные, заволакивающие странной… одержимостью? Помешательством? Он под чем-то, что ли?
Не знаю насчёт него. А вот за себя сказать могу.
Горит всё. Зудит. Особенно между ног. У меня такое было уже. Во время поцелуя с парнем. Хоть и девственница, прекрасно знаю, что возбуждена.
Этот Артём… Подсыпал мне грёбаного возбуждающего.
И вместо того, чтобы воспротивиться этому колену между моих ног, хочется об него потереться.
Дьявол!
Не пойму, плакать то ли от страха, то ли от жжения.
– Я деньги принципиально не беру. Надо учить таких, как ты, как надо вести себя в обществе, раз родители тебя воспитать не смогли по-человечески.
Красный!
Опасность!
Стрелка доходит до красной и опасной отметки.
Моего терпения и адекватности.
И всё из-за одного слова.
Родители.
Для меня они – как красная тряпка для быка.
Он не имеет права о них говорит!
Сжимаю ладони, пытаюсь сдержаться. А не могу!
Собираю во рту слюну и выплёвываю её прямо в лицо ублюдка.
Глава 4
– Я передал Ярославе, что завтра у вас встреча.
– Ладно.
Плевать. Уж чего-чего, а желания париться с соплячками – у меня нет никакого. Но только вот другу я обещал, что, если что-то случится, должен буду присмотреть за ней. И передать ей то, над чем работали её родители долгие годы.
Обещал.
Как и ей. Лиде.
Сжимаю кулаки и еле сдерживаюсь, чтобы не запульнуть телефон в стену.
Пиздец.
В один день потерять лучшего друга и её… Паскудно.
Но девчонке наверняка ещё жёстче.
Жива там вообще?
Ни разу со мной не связалась. Я был в отъезде, открывал новый стриптиз-клуб в другом городе. Денег не попросила, истерику не закатила. Ничего из этого. На что вообще жила? А может, в депрессняк ударилась? Или с собой покончила?
Максим всегда за дочь свою боялся, что у той крыша поедет. Поэтому и попросил за ней присмотреть. Я согласился. Мало ли что я под сорок градусов скажу?
И ведь, блять, не знал, что это так быстро наступит.
– Но она вряд ли придёт…
– Придёт, – уверенно заявляю. А если нет – мои ребята притащат силой.