Шрифт:
С этой мыслью о спокойствии убийцы Кирилл приехал на студию и наконец-то встретился с Верой Коноваловой. Она оказалась именно такой, какой ее представлял себе Мелентьев. Она вполне могла подхватить его на руки несмотря на его сто восемьдесят семь сантиметров роста, и прижать к своей крепкой молодой груди.
Мелентьев изложил ей свое дело. Вера горячо откликнулась на призыв детектива помочь ему изобличить убийцу Олега Ветрова, если таковой вообще существует, в чем девушка сомневалась.
— Понимаете, Кирилл, все произошло на моих глазах. Олег положил на плечи питона, и тот задушил его совершенно непредсказуемо! Ведь к Олегу сразу кинулись на помощь, но было уже поздно… Ужас! — ее грудь вздымалась громадным валом под трикотажной кофточкой в сине-желтый горошек. — До сих пор, как вспомню — мурашки по телу! — и она тут же продемонстрировала Мелентьеву свою мощную руку, покрытую не менее мощными мурашками.
— Но все же нужно разобраться с непонятно кем выпущенной стрелой! — заметил детектив, после того как выразил Вере сочувствие.
— Надо! Только уверяю вас, это мальчишки выпустили, а родители их прикрывают! На площадке вечно крутится кто-то посторонний. Но ведь это дети, куда же их! — в отчаянии махнула она рукой.
— Прошу вас, Вера, составьте мне полный список всех, кто в тот день был в павильоне.
— Не волнуйтесь! У меня, как у ответственной по подбору актеров, есть полные списки и массовки, и артистов цирка… нужно только разыскать! После этой трагедии, — вздохнула она, — съемки остановили на неопределенное время. Все разъехались кто куда! И я тоже укатила в Европу, на совместный проект. А теперь вот съемки в Москве.
— Значит, Вера, как только подготовите списки, звоните. Я подъеду!
— На этой же неделе все сделаю! — энергично пожимая руку детективу, заверила его Вера Коновалова.
_____
ГЛАВА 22
Мелентьев сел в машину и позвонил Гарри Бахареву.
— Встретиться? — удивился тот. — Ах, расследование? Еще не закончилось? То есть… Простите, сегодня занят… Впрочем, и завтра, и послезавтра… А чем, собственно, я могу быть вам полезен? Ну да, конечно! — сам себе объяснил Бахарев. — Ладно, приезжайте…
— Когда?
— Да хоть через полчаса.
— Договорились!
В театре полным ходом шел ремонт.
— Игорь Петрович сейчас временно в кабинете Петра Арсентьевича, — пояснил охранник детективу. — Второй этаж, налево.
Кирилл не мог не отметить размах ремонта.
«Не иначе как на пожертвования швейцарской вдовы…»
— Разрешите, — заглянул Мелентьев в кабинет.
— Здравствуйте, проходите! — произнес Бахарев и указал Мелентьеву на кресло возле стола.
Но детектив не сразу воспользовался приглашением Игоря Петровича. Он с любопытством и благоговением оглядывал стены, увешанные портретами и фотографиями с автографами.
— Какие имена! Неужели все они были в этом кабинете?
— Были! — подтвердил Бахарев. — Это кабинет моего отца. Я здесь временно, из-за ремонта.
— Как здоровье Петра Арсентьевича? — поинтересовался Мелентьев.
— Спасибо! Теперь можно сказать, что хорошо. Признаюсь, мы с Лерой думали, что он не выберется.
— Да, Жаклин.„— но детектив не успел закончить начатую фразу, Гарри Бахарев резко перебил его.
— Думайте обо мне что хотите, хоть подозревайте в убийстве, но мне наплевать, кто ее пристрелил. Нет! Вру! Не наплевать, а руку пожать хочется!
— Вас это удивит, но я понимаю ваши чувства. Однако все равно необходимо установить истину.
— То есть изобличить убийцу, хотите сказать вы. Так вот, для меня — кто бы он ни был — благородный разбойник, а не убийца! — горячо говорил Бахарев.
Мелентьев не возражал.
— Ну, конечно… — голос режиссера сник, — нельзя безнаказанно убивать людей, кем бы они ни были. Простите, не сдержался. Эмоции! — он снял очки и спросил: — Чем же я могу вам помочь?
Кирилл понял, что нужно как-то разрядить обстановку и обратил внимание на фотографию на столе:
— Очень люблю слушать Моцарта в исполнении оркестра под управлением Гирта Пундуса, — указал он на снимок, на котором Петр Бахарев одной рукой обнимал Гарри, а другой — Гирта Пундуса. — Удивительный музыкант!
— Да! — отозвался Гарри. — Талант у него от отца. Отец ведь в молодости великолепно играл на скрипке, но предпочел театр. Мы с Гиртом как бы две грани его таланта…
Изумление отобразилось на лице детектива.
— Простите, Гирт Пундус — сын Петра Арсентьевича? Не знал!