Досье судьбы. Рифмотексты
вернуться

Яхновец Сергей
Шрифт:

2023

Лучший

Исполнен подлый приговор,и боль пульсирует в груди.Судьбы безжалостной укор…Предательски влажнеет взор.Опять ранение в пути.Ты не убит слепым осколком —лишь случай спас, вновь пронесло…Как в прошлый раз – матёрым волкомоскалившись, смеёшься зло.Глаза налились жаждой мщенья,готов ты в клочья рвать врагов,и нет пощады и прощенья тому,кто вырос без клыков…Но ты из человечьей стаи —остановись и не зверей!Живое сердце – не из стали.Пусть отболит оно, оттает.Ты – самый лучший…из зверей…

2015

Ярок мир

Он ошалело лицезрелМоскву,распаренную в зное.А город цвёл, а город пел,тянулись в небо голубоедома,цветы,деревья,звуки…О господи, как мир красив!Нет безутешней горькой муки,вбирать восторженный мотивцветнойкалейдоскопной мути…А сердце, какуставший зверь,стремится вырваться,и крутитмозгиотчаянье потерь…Листвы буйно-зелёной пенасмягчила каменный пейзаж…пастельные цвета на стенах,стеклобетонный антураж…И женщины – на загляденье…Мчит детвора во двор гурьбой…И банки,бары,заведеньялюбых мастей,наперебой…Гламурно хвастают витрины,и скачут с вывесок слова…От пёстройбрызжущей картины —как после пыток – голова…Вот ленточкой Москва-река,парк Горького объят весельем…И жизнь прелестна и легка…Лишьмучает судьбы похмелье…Блондинка сочная в «Тойоте»подкрашивает губ бутон…Прелестно-приторной свободене важен чей-то горький стон…Поток машин безумной стаейревёт и прёт со всех сторон.Девица ласково листаетпоследней выдумки айфон.Старушка кормит голубей,их объедает воробей,скандалят жирные вороны;и красно-жёлтые вагоныпроносит, лязгая, трамвайпод залихватский звонкий лай —бежит весёлая собака…Так ярок мир…из автозака…

2015

Последнее слово

1
И снова над ящиком чёрнымгадают специалисты.Предсмертным отчаяньем полный…Мрачнеют суровые лица…В обрывочных переговорахдрожат голоса экипажа —секунд не хватает, в которыхим выйти бы из пилотажа…Слова достаём мы из тел,что ныне в закрытых гробах.А детям – отец улетел —расскажут. Остался лишь прах.
2
Увы, бесформенная масса —итог кровавого пути.Пилот ведь первого был класса,но никого не смог спасти…Прими, майор, залп караулапод причитания родни…Твои ошибки помянулаКомиссия, суду сродни.Предъявлены все доказательстваи дьявольские обстоятельства…Редактор некролог подпишет.Страшны останки на земле.Теперь никто вас не услышит —несутся души в вечной мгле…И каплет дождь на крест, и жизнь летит,И пьют друзья не чокаясь и молча…И плачет мать у свечки догорающей —долго не спит. Лишь подло не груститсосед, вдову всё чаще посещающий…И над пилотом – глинистая толща.Он расплатился за свою вину —и лёг в кладбищенскую тишину…Эх, командир, ты слыл везучим!И мог бы ты спастись, храбрец!Выходил из пике сквозь тучи.Но низко. Поздно…«П***ц!..»

P.S.

Правда порой —кровава,грязнаи неподцензурна,не одета в нормы морали.Привыкшие выражаться культурно,вы когда-нибудь жизнь теряли?Можете осуждать, святоши,последнее слово нехорошее —теперь всё равно командиру…Сытые черви обжили могилу…

201?

Рассказ зэка

В его пьяных глазах застыла бездна. В страшном шёпоте – звериная боль. Наливай, браток… Ещё интересно? Не доведи, чтоб такое с тобой…

Тюремная жизнь источает гнильё. Здесь, среди зверей, людей не много. Почти омертвело нутро моё, вбирая безнадёгу спецблока. Воздух тошнотворной безысходности. Призраки надежд слепы, бесплотны. Концентрация маститой подлости. Мысли лишь пугливые свободны. В каждую клеточку яд страха проник. В камере знают, как спросить с кого. Но ужаснее всего был сотрудник, любивший бутылкой шампанского…

И когда я блевал кровавой рвотой, в слезах и соплях корчась, словно глист, представлял, как прадеда – замкомротой – пытал до смерти такой же фашист. А подручные – звериная стая, мочились, смеясь, на падшую плоть. В кровавом тумане явился скоро спокойный, величественный Господь. Орал я Христу: «За что же, спаситель, на адские муки меня обрёк?!» Но он вознёсся в святую обитель, когда мне пустили по телу ток…

Глотку мне стоны и крик разрывали, бессильно бились в безжалостность стен – злых лабиринтов бетона и стали… И дальше жить не хотелось совсем… Чёрные ангелы стаей парили над полутрупом, брошенным на пол. За отрицалово знатно гасили – вкалывало Родины гестапо…

Душа покинет, и труп отстрадавший унесёт тайну мучений с собой. Привычно вернётся палач уставший после тяжёлой работы домой. Обнимет жену, расцелует детей, пережуёт у телека ужин. Он, как миллионы свободных людей, нашей Родине важен и нужен. Вежливые, чистенькие детишки, нежная, заботливая жена, узнают: «Оборзели зэки слишком. И завтра снова забот до хрена».

Лезут с экрана правильные слова: «демократия», «порядок», «закон». Дикторы щебечут про наши права. Мечется в пыточных зэковский стон.

Памяти хищной цепко проклятие – мучает, подкравшись исподтишка. И рвётся душа в её объятиях, как в том аду конечная кишка…

В мутных глазах боль искупленья блестит. На пальцах синеют в лучах кресты. Снова Родина мерзость себе простит. Ей всё равно, простишь ли её ты…

2021

Старый пёс