Отчим дал мне свою фамилию, и относится как к дочери, поэтому я по праву называю его отцом. А вот Егорка не в курсе наших семейных секретов, да и ни к чему ему знать об этом.

И вот сегодня этот жук однозначно поставил главной целью своей жизни извести меня. Неужели не видит, что я не в самом лучшем расположении духа? Смелый пацан растёт, однако, раз не боится цепляться к взъерошенной, сверкающей глазами девушке.

– Эй, что с твоим видом, ненормальная? – смотрит презрительно, словно рентгеном сканирует.

– Не твоё дело! – громко огрызаюсь.

Окидываю маленького брюнета презрительным взглядом, делаю оборот на 180 градусов и иду в ванную, напоследок взмахивая пушистой шевелюрой. После внеплановой пробежки мне действительно не помешает привести себя в порядок.

Когда заканчиваю с водными процедурами и покидаю пределы ванной, то обнаруживаю, что родители уже вернулись домой.

– У нас с папой есть для тебя небольшие новости, пойдём, чаю попьём и заодно поболтаем, – говорит мама вместо приветствия и скрывается в кухне.

Участвовать в тёплой семейной беседе сейчас нет желания, но и спорить с Анастасией Николаевной – грозой детского сада N28, крайне небезопасно. Поэтому переодеваюсь в своей комнате и нехотя плетусь в сердце нашего дома. Это отец так кухню называет, потому что наше семейство жить не может без душевных посиделок, а проходят они именно в царстве сковородок и кастрюль.

– Кхм, – прокашливается отец, который заходит следом за мной, – Насть, ты это видела? – он протягивает упаковку с краской для волос, которую я опрометчиво оставила на тумбочке в прихожей. Засада.

– Ааа… это что? – мама переводит на меня растерянный взгляд, застыв с чайником в руках.

Шокированная родительница не сразу замечает, что вода в кружке, которую она старательно наполняет, переливается через край.

– Лизонька, девочка моя, что ты собираешься сделать? – женщина медленно возит салфеткой по столешнице, пытаясь собрать вытекшую воду. Делает она это не глядя, потому что всё внимание устремлено на меня.

– Так надо, ма, – отвечаю, не особо напрягая себя вежливостью, – забей.

– Лизавета, – Архипов старший резко меняется в лице, – как ты разговариваешь с матерью?

Он негромко, но довольно ощутимо ударяет по столу кулаком, и я понимаю, что переборщила. Не глядя на специфику маминой работы, и тот факт, что она сама в состоянии постоять за себя, отец никому не позволяет грубое отношение к любимой жене.

– Ладно, извини, – бурчу себе под нос, шумно придвигая чашку с чаем. Отхлебнув горячий ароматный напиток, тянусь за конфетой – у меня, вообще-то, стресс.

– Но как же так… – разочарованно тянет мама. – У тебя такие красивые волосы…

– Так, женщины, – вклинивается отец, – внеплановое преображение обсудите потом, а сейчас нам нужно решить куда более важный вопрос. У меня в автомастерской есть один постоянный клиент. Он работает преподавателем в одной хорошей частной автошколе. Так вот, на днях завершается набор в группу водителей – осталось одно место. Вы понимаете, одно?

Мужчина поднимает вверх указательный палец, словно это усилит эффект его складного монолога. А я тем временем зеваю не очень изящно, потому что мне скучно про автомастерскую слушать, водителей и прочую лабуду. Я-то здесь каким боком?

– Очередь на такие курсы обычно минимум на год вперёд. А тут такая удача, поэтому я, не раздумывая, записал Лизу на вождение.

Отец разводит руками и широко улыбается, ожидая похвалы, а мама радостно в ладоши хлопает, словно школьница. Нет, она у меня не старуха, конечно, вполне себе эффектная брюнетка тридцати семи лет. Но с выражением бурного восторга она явно борщит, вот.

И только я одна сижу с выпученными глазами и широко открытым ртом, жадно хватая воздух. Как они могут, как смеют принимать за меня такое важное решение?

– Нет… – говорю неуверенно, слишком тихо, надо бы прибавить громкости, – никуда я не пойду. И машину водить не собираюсь, у меня муж будет на машине ездить, а я…

– Дочь, – мама перебивает мою пламенную, набирающую обороты, речь, – сейчас такое время, что любая женщина должна уметь водить машину. Это же так удобно!

– Нет, – на этот раз произношу немного громче, усиленно растягивая одну единственную гласную.

– Лиза, ну что значит «нет»? – отец пытается вмешаться. Это хуже, потому что он умеет быть убедительным, когда захочет.